Таким образом, Амурский проект имел намного более выраженный, по сравнению с предыдущими участками, колониальный характер[128]. Рабочие, которых доставляли сюда из России, рассматривались в качестве потенциальных переселенцев, а для того, чтобы привлечь новых мигрантов, необходимую инфраструктуру стали строить одновременно с железной дорогой, а не сооружать на скорую руку после, как это делалось раньше. К моменту завершения строительства в 1916 году «отрезок за отрезком прежде недоступная земля была расчищена для новых поселенцев. В засушливых районах в вечной мерзлоте, пробиваясь сквозь слои коренной породы, гравия, песка, ила, глины и льда на глубину более 100 метров, бурили скважины, чтобы добраться до залегавшей под ними воды».>{144}
Строительные работы были в большей степени механизированы, чем на более ранних участках, а для осушения гигантских болот и превращения их в пахотные угодья использовались паровые экскаваторы. Тем не менее, большая часть работы по-прежнему ложилась на плечи землекопов, орудовавших кирками и лопатами, на помощь которым иногда приходил динамит. Еще до того, как дорога была полностью построена, на месте вырубленных лесов возникали деревни и строились тщательно спроектированные города. Прокладывались постоянные, а не временные пути снабжения, налаживалась почтовая связь и обеспечивалась возможность посещения церкви: между вновь возникшими поселениями курсировал богато украшенный передвижной храм. Дж. Н. Вествуд, специалист по истории русских железных дорог, с некоторым цинизмом отмечает: «Вокруг строительства церквей для железнодорожных рабочих было слишком много шумихи; новые тюрьмы были, вероятно, лучшим вложением, но их так не рекламировали».>{145} Это было не совсем справедливо, поскольку объекты социального назначения, строившиеся у дороги, соответствовали самым высоким стандартам и были призваны привлечь переселенцев в Восточную Сибирь. Полярный исследователь Фритьоф Нансен, побывавший в тех краях в 1913 году, был впечатлен, увидев новые больницы и лечебницы, и нашел «палаты, операционные, ванные, и т. п… светлыми, чистыми и хорошо оборудованными», в то время как школьные классы были «большими и просторными [и] дети выглядели счастливыми; было не похоже, что климат был для них вреден»>{146}. Из всего вышесказанного следует, что основной целью проекта было не столько строительство дороги, сколько создание новой части России, и есть какая-то ирония в том, что после революции в основе советской доктрины лежала именно такая социальная инженерия.