.
Семенов, хваставшийся, что не может заснуть ночью, если не убил кого-то днем, организовал застенки, где ежедневно казнили тех, кого он считал врагами, а однажды в августе 1919 года в один день из пулемета было расстрелян целый поезд заключенных — 350 человек. В конце войны американская военная разведка подсчитала, что только в тот год Семенов казнил 30 000 человек. Калмыков был более скромен, но зато менее щепетилен. Считается, что им без суда было казнено по меньшей мере 1500 человек, а также он широко известен тем, что убил двух членов шведского Красного Креста[144] и похитил деньги миссии. По словам одного из историков, Калмыков «хвастался, что ему никогда не наскучивает убивать, потому что он все время придумывает новые способы казни»>{162}.
Эти двое были худшими, но не единственными военными преступниками среди белых. Например, генерал Борис Анненков, атаман Сибирского казачьего войска, в июле 1919 года во время погрома в Екатеринбурге вырезал 2200 евреев. Казаки, естественно, утверждали, что всего лишь отвечают на «красный террор», но это вряд ли может служить им оправданием. Колчак в период своего правления тоже не был чужд террора. Стремясь набрать на службу как можно больше новобранцев из числа сибирских крестьян, его офицеры силой уводили из деревень всех мужчин призывного возраста. Если те прятались, местных старейшин подвергали пыткам и убивали: «Некоторых били так сильно, что стены были забрызганы кровью. У других были сломаны руки и выбиты зубы… некоторых вешали, но не до конца, и потом отпускали. После всех этих издевательств, деревенских стариков расстреливали, сначала целясь по ногам, а потом в остальные части тела. Иногда на то, чтобы убить одну жертву, уходило по шесть и более пуль»>{163}. Сергей Розанов, командующий армией Колчака на Дальнем Востоке, инструктировал своих подчиненных убивать каждого десятого пленника в деревне, жители которой отказываются выдавать местонахождение вожаков партизанских отрядов. Позднее Розанов убил, по меньшей мере, 500 человек во Владивостоке в последние дни режима Колчака. Как изящно отозвался Флеминг о кровавых расправах и бесчинствах с обеих сторон: «Ну, что сказать, черен и котел, и горшок»>{164}. На самом деле, поддержка союзниками этих военных преступников была контрпродуктивна. По мнению генерала Грейвса, местное население видело, что именно присутствие иностранных войск позволяет казакам действовать безнаказанно, и потому его симпатии были на стороне красных: «Действия этих казачьих атаманов и других колчаковских командиров, находящихся под защитой иностранных войск, были самым большим вкладом в победу большевизма, какой только можно было придумать»