— Грише ни слова! Он действительно ничего не знает.
Вошел большой босс с большим кейсом. Таких интеллектуалов нам показывают в кино: худощавый, чуть сутулый, высокий лоб, мягкие светлые волосы, умный с усмешкой взгляд за стеклами, длинные «музыкальные» пальцы.
— Кого я вижу! Наконец-то нарушил свое затворничество. О, без меня начали… — и бросил на жену острый взгляд.
Она мигом достала третью рюмку и собрала необильный, но изысканный ужин (признаться, мне осточертели килька в томатном соусе и морская капуста).
— Рукописи принес? — поинтересовался Гриша, обсасывая ломтик лимона.
— Я еще концовку о Прахове не восстановил.
— Какого ж ты!..
— Может, без него издать? Три романа, повесть и рассказы. Тянет на пятьдесят два листа, вполне хватит…
— Я должен напечатать эту вещь, — заявил он категорически. — Без нее не то.
— А что, остальное так слабо…
— Ты всегда писал прекрасную прозу, Леон. Но этот роман меня особенно поразил.
Всех наповал — поразительное (и подозрительное) единодушие!
— Будь он проклят, этот старик! — вырвалось у меня.
— Он проклят, с ним все в порядке. А ты, как Обломов, как Манилов какой-то…
— Гриша, сегодня в Москве…
— Ну вот, вместо того чтобы работать…
— Сегодня в Москве, — перебил я твердо, — я понял: если не найду убийцу Марго, мне крышка.
Супруги уставились на меня, как на призрак, Гриша пробормотал:
— Тебе угрожают?
— Работе моей крышка. Никто мне не… — Я запнулся, вдруг дошло: мне угрожают вот уже два года, а я прячусь от жизни, как Обломов с Маниловым. — Гриша, ты хорошо помнишь те события, ну, тем летом?
— В общем, да.
— Помнишь, на дне рождения ты рассказывал, что в пятницу виделся кое с кем из «Совписа» по поводу моего романа?
Горностаев очень влиятельная личность в литературных сферах, его страсть — открывать «гениев». Я же, связанный с театром, стою особняком. Впрочем, это уже в прошлом.
Он ответил тихо, с потаенным каким-то пылом:
— Все было налажено, Леон, они ждали рукопись.
— Ты купался тогда в озере?
— Когда?
— В ту пятницу.
— А при чем тут…
— Сделай милость, вспомни.
Он то ли вспоминал, то ли обдумывал ответ.
— Ал, ты не помнишь?
— Нет, конечно.
Супруги переглянулись. Собственно, меня интересовала их реакция, в точном ответе я не нуждался: я-то помню, как Гриша сам водил машину, на два подвига в день его не хватало. И он заключил:
— Вероятнее всего, я остался ночевать в Москве.
Что и требовалось доказать: в день смерти Прахова босс пребывал в Москве. Я поднялся, прощаясь; он вышел проводить; постояли у крыльца, у бочки под водостоком.
— Леон, ты так уверен, что она убита?