Она очнулась, как только он вошел в комнату. Распахнула свои очи черные и спросила:
— А под тем тяжелым камнем копали?
Васька метнул на меня соответствующий взгляд, лучезарно улыбнулся и принялся за дело, игнорируя дамский лепет. Я отвернулся к окну.
— Ничего такого страшного, — через некоторое время произнес Василий спокойно, настоящая нежность ощущалась в голосе.
— А ты мне дашь тех желтеньких таблеток, сонных?
— Конечно. Почему ты вся мокрая?
— Твой брат принес воды…
— Он сделал все, что мог!
— Прошу прощения.
— Нет, это я прошу, Леон. Мы должны помочь Леону.
— Непременно, потом… Кое-что мне все-таки не нравится, давление, пульс пропадает, аритмия. Неплохо бы в больницу, ненадолго. Там у меня больше возможностей. И кардиолог у нас прекрасный. А, Оленька?
— В твою больницу?
— Разумеется.
— Я согласна.
— Ну вот и отлично. Поспи часика три, а потом я вызову «скорую».
— Ты не уйдешь?
— Нет.
Она улыбнулась светло и сонно, и мы удалились на кухню.
— Чем ты ее достал, сыщик чертов? — зашипел Василий в ярости.
— Вась, виноват. Я из монастыря, выкапывал прах, в кабинет праховский не пускают. Я сейчас как одержимый. Страшно…
— И в таком состоянии ты приперся к Ольге?
— Она сама позвала. Ну, я нечаянно проговорился о Марго, о ее исчезновении.
— «Нечаянно»! — передразнил Василий. — У нее органический порок сердца, годы между жизнью и смертью… Да где тебе понять!
— Я понял.
— Что ты понял, кретин ты…
— Вы любите друг друга.
— Мы?! — Василий задохнулся от возмущения и опустился на табуретку, я тоже присел.
— Ты не поймешь: я ее безумно жалею.
— Ты так любишь, — я вздохнул (одну невесту соблазнил, другую — довел до обморока). — Я, наверное, безжалостно, ты по-другому. Вспомни Татьяну.
— То было в юности, Леон.
— Нет, Вась, ты такой же. И в ней что-то есть от Тани.
— Ну… ты меня заинтриговал, признаться, — он пытался перейти на обычный свой веселенький тон. — Впрочем, оставим. Какого черта ты ее допрашивал?
— Она была хорошо знакома с Праховым — единственный человек, который к нему заходил.
— Ну, по-соседски. Дальше что?
— И знает Гришу. С неожиданной для меня стороны.
— Что конкретно?
— Из-за него чуть не отравилась ее подруга.
— Из-за Гришки?
— И он был связан с Марго.
— Конечно, связан. Он же вас, кажется, познакомил?
— Они были любовниками.
— Тыщу лет назад?
— Тыщу лет назад родился Коля, и я не уверен, что эта связь тогда и окончилась.
— Колю не трогай, — посоветовал Василий. — Он во всей этой крутне не виноват. И если в качестве сына он тебя не устраивает, то для меня…
— И для меня. Он мой сын — и хватит об этом.