Сейчас. Я смотрел бездумно, как черная ворона уселась на веточку и выразительно каркнула, косясь на меня круглым оком. Веточка прогнулась, обнажив внутреннее царство сирени, в котором пряталась какая-то голубая вещица. Ворона взлетела. Я перегнулся через подоконник и отвязал от другой ветки полупрозрачный поясок. Да, в белом шифоновом платье с голубым поясом Марго была на дне рождения. Оно «покрылось пятнами — сообщал мой специальный корреспондент, — но вода их не смыла».
На пояске пятен не было.
Стало быть, Господь не принял моей молитвы, с непривычным смирением решил я, надо продолжать. Как бы ни были страшно и больно.
Переоделся в черную шикарную рубашку, привезенную Колей из Голландии, с большими накладными карманами на пуговицах; по ним рассовал «вещдоки» — странички, невесомый поясок, голубую сережку. «С этой историей надо кончать» — так она сказала Юрию? Правильно, надо кончать!
Вышел на терраску — все уже разошлись. По клетушкам, пещеркам и — чисто интуитивно почувствовал — в сад. Тихо ступая, прошелся по мощеной дорожке, остановился перед вторым поворотом, глядя сквозь райские свои запущенные кущи.
Она сидела в беседке, опираясь локтями о стол, опустив голову, как на кладбище. Засохшей крови отсюда не видно. Вот встрепенулась, чутко вслушиваясь, озираясь. Я замер. Юное безжалостное существо в зеленой кофточке. Лицо ее казалось мне прекрасным и полным жизни, но от картины в целом несло духом скорби и ужаса.
Опять опустила голову. Я проскользнул к дому, снял ботинки, бесшумно (насколько был способен) поднялся по лестнице в ее закуток. На дощатом столике у оконца — да, виден отрезок улицы с фонарем — лежала кожаная черная сумочка. Порылся и достал тяжелую связку ключей.
Выскользнул в коридорчик, скрипнула половица, Коля спросил из-за двери:
— Маш, это ты?
— Это я. Поднялся проведать.
Пришлось войти.
— Чего ты в носках?
— Думал, вдруг ты спишь. Не хотелось будить.
— Садись.
— Я на минутку. В Москву еду.
— Зачем?
— Коля, все потом, потом.
— Скажи хоть, где ты нашел свою концовку.
— У Василия.
Он присвистнул.
— Вот тебе и «тайна Дома литераторов».
— Все сложнее, Коля…
— Если страницы в крови, то рукопись была тогда в спальне?
— Надо думать.
— Но о ключе знали только мы трое.
— Возможно, Марго взяла тетрадку почитать, разобраться в тайне Прахова, уточнить…
Коля улыбнулся мрачно.
— Стала бы мама заниматься историческими изысканиями.
— Ну, не знаю.
— Действительно не знаешь? Не догадываешься?
— Нет. Просвети.
Он опять улыбнулся своей мрачной улыбкой.
— Ее интересовала только любовь.
На этих странных (в данном контексте) словах я ушел.