«Дорогая», — писал он.
«В эту субботу был мой день рождения. Мне исполнилось 32, если тебе интересно. Сколько тебе лет? Я столько всего хочу узнать о тебе. Расскажи мне о своих родных местах. Все, что угодно, что отличается от места, в котором я застрял.
Сегодня ночью в постели я представлял, как ты пришла ко мне, словно по волшебству. Ты была здесь, и никого кроме нас в этой тишине больше не было. Ты сказала, что хочешь доставить мне радость в мой день рожденье. Мы целовались, а затем ты начала спускаться ниже, твой рот и руки были на моей шее, груди, животе. Потом ты спустила мои штаны, пока не увидела, каким большим и твердым я стал, желая тебя. Затем твой рот двигался на мне, так медленно и сладко, ты, то и дело останавливалась и смотрела мне в глаза или называла меня по имени и улыбалась. Я спросил у тебя, хочешь ли ты то, что я могу дать тебе. Хочешь ли ты попробовать меня на вкус. И ты сказала, — да, позволь мне взять тебя, Эрик. И я позволил. Боже, я понятия не имею, позволишь ли мне когда-нибудь сделать это на самом деле, но в свой день рождения я позволил себе представить это…»
И я ответила ему.
«Конечно, я позволю тебе сделать это, в твой день рождения или в любой другой день. Я хочу, чтобы твои пальцы были в моих волосах, и твой голос говорил мне, что тебе нравится, а твои бедра под моими ладонями двигались, выдавая то, как сильно тебе это нравится. Если ты скажешь мне «быстрей», я буду делать это быстрей. Если ты скажешь мне «глубже», я возьму тебя глубже. Если ты скажешь мне сосать жестче, я сделаю и это тоже. А кода ты больше не сможешь терпеть, я буду умолять тебя, чтобы ты позволил мне попробовать все, что ты сможешь мне дать…»
Я получала его письма по пятницам, и писала свои ответы незамедлительно, чтобы отправить их в субботу. Складывалась ощущение, что я видела его два раза в неделю, так как он получал мои письма почти всегда по вторникам, и просто представляла, что его предвкушение и воздаяние было столь же волнительным, когда я открывала одно из его писем. Я надевала зеленое, серое, пурпурное, черное, голубое, белое. Все то, что он мне говорил.
«Дорогая», — говорил он.
Твои слова радовали меня всю неделю. За последние дни здесь произошло столько дерьма, но по ночам я могу ненадолго углубиться в твои письма. Мне нравится, что ты сказала о том, что сейчас пахнет, как осенью. Я могу чувствовать это по утрам, на работе. Мне никогда не нравилась школа, и я ненавижу зиму, поэтому мне кажется, что мне не нравится этот запах осени так же, как тебе. Но возможно, если бы все было по-другому, я бы смог научиться любить его. Когда на улице стало бы холодно, я бы смог спрятаться с тобой в теплой постели на весь день. Когда бы пошел снег, мы бы могли остаться дома, и я бы придумал сотню новых способов, как доставить тебе удовольствие…