— Если ты не скажешь мне… Я не смогу осмыслить это, если ты мне не скажешь почему.
— Прости. Он кое-кому навредил, поэтому я навредил ему в ответ. Это все, что я могу тебе сказать.
— Тогда… тогда не думаю, что мы можем видеться, — пробормотала я. — Когда тебя выпустят.
Он кивнул один раз, но безошибочное разочарование отразилась на его лице, темное, как тень.
— Я предполагал, что так получится. Это твой выбор.
Что еще, блин, я должна была ему сейчас сказать? В нормальной жизни расставания так не происходят.
— То, что у нас было…
Он вздохнул, и откинулся на спинку.
— Да. Да. Мне тоже было очень приятно.
Я хотела продолжить, но он отодвинул свой стул, вставая. Быстрыми движениями, но не агрессивными. Эффективными. И потому, как покраснело его лицо и шея, я поняла…, он мог плакать. Он уходил, чтобы не заплакать при мне. Мое сердце выворачивалось так, словно его выкручивали двумя руками и душили. Я так сильно была поражена, представляя, как должно быть было больно тому мужчине, которого он покалечил, но это не шло в сравнение с тем, что ощущала я. Это было едва возможно.
Он задвинул стул, не глядя на меня.
— Спасибо за всю вашу помощь, мисс Гудхаус.
Имя обрушилось на меня со всей тяжестью.
— Была…, была рада помочь. — Не уходи. Не уходи. Но он уже отстранился от этого заговорщического пузыря, в котором мы существовали множество раз, здесь, в этой комнате. — Удачи, — предложила я. — Во всем.
Меня обдало дурацкой, вялой, пренебрежительной волной, когда он развернулся и направился к двери.
В моей груди так сильно болело, что я прижала к ней ладонь.
Я только что разбила сердце мужчины.
Я разбила его сердце, но он избил другого человека до полусмерти. И он сделал бы это снова. Он сам так сказал. Без капли сожаления.
Нетерпеливый заключенный плюхнулся на место Эрика, и я занялась своей работой. Но в моей голове я слышала только его слова, которые я читала столько раз, что они отпечатались в моей памяти.
«Я не самый милый парень, но я очень сильно постараюсь, быть тем, кем ты захочешь.
Именно так я тебя воспринимаю. Как свою любовницу».
И наконец: « Я сделаю все возможное, чтобы забыть о тебе».
Когда я ехала домой тем вечером, я надеялась, что смогу сделать то же самое. Забыть его, забыть все об этой интрижке, кроме того, что я вернула себе способности, которые считала утерянными. Все эмоции, которые я по-прежнему могла испытывать. Страсть и желание… и, возможно, даже любовь.
Я просто надеялась, что однажды я смогу развеять другую свою тревогу и понять, что я могу испытывать эти чувства к мужчине, который действительно заслуживает их. Конечно, это снова напомнило мне об Эрике, и что я должна забыть его. Он так много забрал с собой, что места для другого не появится, пока я не изгоню его из своей системы.