— Что ты делаешь? — вздохнула я, качая головой и выключая двигатель. Я взяла сумочку и направилась обратно. Становилось темно, Эрик и его коллега сейчас были едва различимыми силуэтами в свете библиотечных окон. Его коллега сильно отставал от него, значит, я смогу украсть несколько словечек, не сдерживая их развитие. Но какие слова?
Думаю, я с этим справлюсь.
Я снова обогнула мужчину с лопатой, высоко поднимая ноги, ступая по снегу, чтобы обойти Эрика, затем развернулась, обняв свою сумку.
Он поднял взгляд, замер. Боже, как он красив. Это лицо, которое я запомнила и к которому прикасалась миллионы раз в своем воображении одинокими ночами. Точно такое, как я его запомнила, только сейчас освещенное уличными фонарями и закатом. Его волосы покрыты трикотажной шапкой. Его темно синюю униформу заменяли джинсы и черный плащ. Этот мужчина, которого я, возможно, знала, возможно, и нет, переодетый в другую одежду и неожиданно оказавшийся в моем повседневном мире. В открытом пространстве.
— Привет, — сказал он, явно не зная, почему я вернулась.
— Ты ведь, правда, никогда не будешь меня преследовать? Никогда?
Его глаза расширились, но он покачал головой.
— Нет. Не буду.
— Ты думаешь, что я боюсь тебя, так ведь?
Он кивнул, печаль опустила его веки.
— Я не боюсь. Больше нет.
— Нет?
На мгновение мы разглядывали друг друга, звук лопаты его коллеги с каждым разом приближался дюйм за дюймом, вторгаясь в наше личное пространство. Мой взгляд упал на губы Эрика, на его подбородок. Я увидела крошечную часть его шеи, красную от холода.
— Тебе стоит носить шарф.
Легкая улыбка.
— Я буду в порядке. — Пауза, сглотнул. Он выглядел нервным, словно за нами мог наблюдать надзиратель. Я подумала, что с такой привычкой сложно справиться, после пяти лет под неустанным контролем.
— Я клянусь, я здесь не специально, — сказал он мне снова. — Меня особо не спрашивают, куда отправить работать. Я так сильно хочу, чтобы ты мне поверила.
— Я верю.
— Правда? — спросил он с надеждой в голосе.
Я кивнула.
От облегчения он расслабился.
— Когда я только увидел тебя, я подумал, вот дерьмо. Она решит, что я выслеживаю ее.
Возможно, я так и подумала, но только на мгновение. Но не стоит подчеркивать это. Поэтому я спросила:
— Как поживаешь?
Он пожал плечами, спрятанными в плащ, все же они так неизгладимо въелись в мою память загорелыми и сверкающими на летнем солнце.
— Полагаю, хорошо. У меня есть работа. Крыша над головой.
Я взглянула на его рот, совершенно не собираясь этого делать. Целовал ли ты женщину, с момента своего освобождения? Это не должно было быть тяжело. Не через три недели.