Я решил, что проблему лучше обсудить. А то прогулка будет испорчена для нас обоих.
– Я тоже турист. Тоже хочу в цитадель. Отложить не могу, у меня поезд через два часа. Но могу пойти вперед, а вы потом, через десять минут, или через полчаса. Хотите?
Рыжая удивленно моргнула, задумалась, оценивающе оглядела меня с ног до головы и наконец покачала головой.
– Большое спасибо. Но я не воспользуюсь вашим предложением. Вполне достаточно, что оно прозвучало.
Я невольно улыбнулся, толкнул вертушку и оказался в небольшом дворике. Слева был ветхий одноэтажный домишко с надписью «Музей» – дверь нараспашку, внутри гуляет ветер и, похоже, больше никого. Справа – каменная стена, проем и убегающая вверх пешеходная тропа.
На стене возле входа висел пожелтевший от времени лист ватмана, от руки исписанный по-французски – старательно выведенные большие буквы с завитушками, строчки разной длины, восклицательный знак в финале. В кои-то веки я, обычно довольствующийся знанием пары десятков самых расхожих слов любого европейского языка, пожалел, что не могу понять написанное. Кое-как разобрал только вторую строчку: «Меня зовут Поль» – недостаточно, чтобы удовлетворить любопытство.
У меня за спиной скрипнула вертушка. Рыжая вошла во двор и тоже остановилась, разглядывая самодельный плакат.
– Хотите, переведу? – предложила она.
– Конечно, – обрадовался я.
– Ну вот примерно так:
Здравствуйте и добро пожаловать в Цитадель.
Меня зовут Поль,
и мое прибежище – вершины.
Я тот, кто наблюдает.
Поднимайтесь, сохраняя безмятежность.
Ваше сердце и ваши ступни
скажут вам «спасибо».
Отваги вам!
– Отвага-то нам зачем? – Удивился я. – Вроде бы впереди обычная пешеходная тропа, а не маршрут для продвинутых альпинистов. Или нет? Вы же, как я понимаю, уже шли этой дорогой, когда спускались?
– Шла, – кивнула она. – Что касается тропы, действительно никаких сложностей, даже дыхание не собьете. Но отвага такая штука – никогда заранее не знаешь, где пригодится. Поэтому пусть будет.
– Ладно, – согласился я. – Пусть. Спасибо за перевод.
…Подъем, вопреки моим опасениям, не был крутым, путь к вершине оказался долгим, но легким даже для умученного микробами и таблетками меня. Шли мы молча, не то чтобы вместе, но с одинаковой скоростью, почти не замечая друг друга, контуженные красотой мира, которая с каждым новым витком уводящей нас к вершине тропы становилась все более ослепительной. Камеру я так и не достал, пообещав себе: на обратной дороге обязательно. Совершенно на меня не похоже. Но такой уж выдался день.
Тем большей неожиданностью стало для меня грубое столкновение с реальностью, вернее, с небольшим, но чрезвычайно твердым ее фрагментом. Проще говоря, я, зазевавшись, со всей дури заехал ногой в здоровенный камень, лежавший на обочине тропы, и от неожиданности выругался – забористо и громко. Я уже не раз замечал, что брань действует как мгновенная анестезия. Боль не то чтобы проходит совсем, но становится вполне терпимой.