Директор сделал паузу и продолжил со значением в голосе:
— «Заключение. Комиссия считает, что сход кабины лифта № 3 произошел самопроизвольно, в результате конструктивных недоработок пульта управления. Директору Дома творчества надлежит предъявить рекламации заводу-изготовителю. Принять во внимание, что происшествие не повлекло за собой человеческих жертв. Стоимость утраченной в результате аварии кабины магнитно-импульсного лифта № 3 следует отнести за счет средств Литфонда СССР».
— Все согласны, товарищи?.. Тогда давайте ставить подписи…
Я с силой распахнул дверь кабинета и предстал перед членами комиссии.
Первым на мое появление отреагировал директор:
— По какому вопросу, уважаемый?
— По самому главному, — отвечал я. — Который вы только что обсуждали.
— А какое вы имеете к этому отношение? — с явным неудовольствием проговорила дама лет пятидесяти с красивыми седыми прядями в волосах. — Комиссия работу закончила. Имеется заключение. К нему, как нам думается, добавить нечего.
Она не мигая смотрела мне прямо в глаза, словно хотела вытолкать меня за дверь этим своим упорным взглядом.
Я заметил, что под заключением стояла пока что одна подпись директора.
— Считаю необходимым сделать важное заявление, — твердо и отчетливо произнес я.
Члены комиссии застыли на месте, в кабинете сделалось тихо.
Я пересчитал их глазами. В комиссию входило пятеро.
Потом я сказал:
— В момент происшествия в кабине лифта находилось разумное существо…
За сутки до описываемых событий я проснулся еще до восхода солнца в двенадцатом номере на седьмом этаже, который в моей литфондовской путевке был обозначен, как № 712. Сел на кровати. Плотно сжал губы, слегка втянув их вовнутрь. Это можно сделать с закрытыми глазами. Ощущение только что минувшего сна все еще было сильно во мне. Теперь сжать веки. Открыть глаза, прищуриться.
Когда требуется встать рано, лицевая гимнастика йогов помогает побороть сонливость.
Поработать углами рта — вверх, вниз. Попеременно. Выдвинуть вперед челюсть. Убрать назад. В голове проясняется. Наконец, можно проделать упражнение «признак льва», а потом — обычную гимнастику.
Я сидел в полумраке комнаты на постели, с вытаращенными глазами и вываленным на подбородок языком, как вдруг резко зазвонил телефон. Рывком я подскочил к столу, схватил трубку.
— Слушаю!
— Предлагаю партию в шахматы до завтрака, — произнес раскатистый мужской голос, в котором угадывался чужеродный акцент. Даже треск и шипение в трубке не могли изменить этот неповторимый тембр.
Я как мог приветливее поблагодарил Иностранного Писателя, голос которого сразу узнал, и с досадой бросил трубку. Отказываться было неудобно, но ранние звонки мешают асанам и медитации.