Шаг в сторону, удар тесаком наотмашь параллельно земле – и лезвие с хрустом входит аккурат над переносицей, снизу вверх, уходя в лобную долю. Входит глубоко, чуть ли не до середины. Всё, напоровшийся, словно на невидимую стену, Туз уже не жилец. Он и сам, похоже, это понимает. Косится на меня, только уже не зло, а обречённо, а из глаз, словно в фильме ужасов, сочится кровь.
Лезвие выдернулось не без труда, только после этого освобождённое от инородного предмета тело урки осело. Переживать некогда, блатные, которым терять уже нечего, понемногу теснят наших. Многим из моих союзников наверняка и драться-то раньше не приходилось, а тут сразу такая бойня! Но они тоже молодцы, не сдаются, понимают, что пощады не будет: либо они – либо воры. Мужики, конечно, больше пользы приносят, это в большинстве люди от сохи, привычные к потасовкам, да и физически покрепче, не то что интеллигенция. Хотя и среди политических вон вроде парочка репрессированных военных. А осатаневший Олег лопатой машет так, что никто не рискует к нему даже приблизиться. Даже связка Ройзмана и Пети не сдаётся: один палкой отмахивается, второй – каким-то железным костылём. Вон как удачно Петя, несмотря на свой хлипкий вид, заехал какому-то урке по скуле, тот сразу в сторону откатился, держась за лицо.
А это кто? Ага, Меченый машет кувалдой без устали. Вон кому-то из наших черепушку разворотил. Вы же, мать вашу, чифирники конченые, откуда у вас, уголовников проклятых, только силы берутся?! Или это тоже адреналин? А скорее всего – из пайков с кухни и посылок, которые они отбирают у простых зэков.
С Меченым церемониться не стал, подсёк коленное сухожилие, блатарь резко осел, и тут же бывший комбриг из пятого отряда вонзил ему в грудину сделанную из напильника заточку. Всё, был Меченый, да весь вышел.
Моё вмешательство резко перевесило чашу весов в нашу сторону. Взмах тесаком, удар кастетом, тесак, кастет, тесак, кастет… Настоящая кровавая жатва. Адреналин просто кипел в крови, я совсем не чувствовал усталости, хотя изначально был уверен, что с такой «кормушкой» надолго меня не хватит. Вокруг, словно срезанные снопы, падали тела с криками, стонами, а порой и беззвучно, напоминая скинутые с постамента памятники, которые в 90-х годах принялись рьяно сносить в России, а в бандеровской Украине – после 2014-го. Кто-то, истекая кровью, выл, катаясь по снегу, кто-то пытался подняться и тут же получал новый удар, теперь уже затихая навсегда.
Раньше мне казалось, что кровавая пелена в глазах – всего лишь красивое литературное выражение. Даже в чеченскую, когда случалось с ножом кидаться на врага, я сохранял хладнокровие. Сейчас я почти ничего не соображал, вид крови буквально ввёл меня в исступление. Воистину берсерк! Я бил, колол, рубил, с трудом различая, где свои, где чужие, каким-то чудом уворачиваясь от ударов, которые должны были стать для меня смертельными или, как минимум, покалечить. Кто-то всё-таки заехал мне по скуле, но боли я даже не почувствовал. Скольких я уложил? А чёрт его знает. «Звучал булат, картечь визжала, рука бойцов колоть устала…» – вспомнились ещё с детства знакомые строки.