– Вы… мать вашу… сукины дети… какого хрена… расстреляю!.. – Затем, сделав передышку, перевёл взгляд на нас. – Этих – в отдельный барак до выяснения обстоятельств… Нет, уголовников отдельно, а то снова передерутся. Оба барака взять под усиленную охрану. Раненых… Раненых добить. Нечего на этих подонков медикаменты переводить. Спишем на обычную смертность. А этого, – ствол в мою сторону, – сейчас же ко мне на допрос. Лагин, давай со мной, тоже поприсутствуешь.
Лагин, заместитель начальника по воспитательной работе, кивнул, хмуро глядя на меня. Вместе с ними под конвоем дюжего красноармейца я прошествовал в бревенчатый домик, служивший административным зданием лагеря. Шёл в одной рубахе, бушлат так и остался лежать где-то на поле боя, механически подумав, что правильно сделал, переложив фотокарточку Вари в карман брюк.
В кабинете Мороза было прохладно, Яков Моисеевич кивнул красноармейцу, и тот шустро развёл в печке огонь. Всё это время я стоял посреди кабинета, Мороз и Лагин сидели один в кресле за своим столом, а второй – на стуле у стены. Начальник лагеря всё никак не мог расстаться с наганом, то кладя его на стол, то снова беря в руки и прокручивая пальцем барабан. Моё же внимание привлёк бронзовый бюст Сталина высотой сантиметров тридцать. Прикинул, что этой штукой в случае чего можно проломить голову. Но пока ситуация того не требовала.
Наконец печка разошлась, от неё потянуло теплом, и я стал оттаивать, не только в физическом, но и в психологическом плане. Адреналин схлынул, резко навалились апатия и усталость, хотелось рухнуть в постель и забыться. Сказывалась и предыдущая бессонная ночь. Однако мне предстояло выдержать допрос, во время которого, вполне вероятно, меня будут бить. Да и пусть бьют, может, забьют до смерти, на том свете наконец отдохну.
– Кузнецов, встаньте смирно, – услышал, словно сквозь вату, голос Мороза.
Я поднял голову, пытаясь продрать слипающиеся глаза. Начальник лагеря, держа в руках моё дело, смотрел на меня сквозь линзы очков немигающим взглядом удава, гипнотизирующего кролика.
– Итак, вы мне сейчас подробно расскажете, что стало причиной конфликта и кто был закопёрщиком.
Прикинуться дурачком, мол, моя хата с краю, все побежали – и я побежал? Всё равно на последующих допросах кто-то проговорится, не по своей воле, так под пытками. Те же уголовники, думается, особо и не будут ничего скрывать либо скроют то, что им выгодно, выставив меня инициатором побоища. Сейчас небось в своих бараках уже вовсю сговариваются, как меня выставить крайним.