Та-ак, до карцера-то всего ничего, вон за тем бараком он и будет, родненький. А там своя охрана, и что-то сделать окажется на порядок сложнее. Поэтому нужно решаться. Сейчас или никогда.
Я внезапно остановился, со стоном схватился за грудь и согнулся пополам.
– Эй, ты чего?
Конвоир тоже остановился позади, не зная, что предпринять. Я же, продолжая хрипеть, бухнулся уже на колени, всем видом демонстрируя, как мне хреново, мол, того и гляди окочурюсь. И в то же время краем глаза следил за Симоновым. Если вплотную не приблизится, будет так же держать меня на мушке на расстоянии пары метров – мой замысел накроется медным тазом.
Но, видно, Бог всё же глянул в мою сторону. Конвойный подошёл на метр и ткнул в меня стволом трёхлинейки:
– Слышь, мужик, ты чего? Тебе плохо, что ли?
– Хана мне, братишка, – выдавил я из себя между стонами. – Похоже, что-то отбили, да ещё ваш Лагин, сука, добавил. Помираю я.
– Э-э, какой помираю, мне тебя велено в карцер живым доставить, там и помирай сколько влезет. Вставай, осталось немного.
Ещё один тычок стволом, но на этот раз я обхватил ледяную металлическую трубку и резко дёрнул на себя. Не ожидавший такой подлянки Симонов качнулся вперёд, выпуская винтовку из рук, а в следующее мгновение получил прикладом точно промеж глаз, под нижний край шапки-ушанки. Смешно икнув, вертухай осел на снег и затих. Кожа на лбу лопнула, но вроде живой, пульс прощупывается. Побудет какое-то время в отключке. И мне этого времени должно хватить, чтобы конфисковать у конвоира одежонку. Так, длиннополый овчинный тулуп. Размерчик, правда, поменьше моего, всё внатяг, особенно в плечах, хоть я и похудел за последние месяцы в неволе. Как же хорошо в тёплом! И валенки подошли, на обмотанных портянками ногах сидели как влитые. Шапку с красной металлической звездой на голову, теперь перепоясаться ремнём с притороченным к нему патронташем. И последний штрих – рукавицы со специально выделенным указательным пальцем, чтобы можно было давить на спусковой крючок. Не прошло и пары минут, а я уже выгляжу как боец НКВД.
Так, а с этим что делать? Бедняга либо сейчас очнётся, либо окочурится тут в одном исподнем. Не добивать же парня, в самом деле, совсем пацан ещё, и нагрешить, скорее всего, не успел. Ладно, свои ботинки я ему на ноги натяну, но это и всё, чем я мог ему помочь.
Тут мой взгляд упал на барак, где хранились покойники. Корешков вроде при морге постоянно живёт, у него там своя каморка, вон и свет от керосиновой лампы виден в маленьком оконце. Может, и согласится приглядеть за новым постояльцем?