В соседнем ряду уже у другой тётки я купил двое трусов по местной моде, не в одних же всё время щеголять. Засунул их в карман пиджака. А у третьей за трёшку приобрёл вполне приличную кепку серого цвета, хоть и немного потёртую по полям. Не успел пройти и нескольких метров, как едва не стал жертвой карманника. Выручили приобретённые во время службы инстинкты и мгновенная реакция. Схваченный мной за руку парнишка лет десяти, в поношенной одежонке дёргался что есть силы, но вырвать тонкое запястье из моего железного захвата было нереально.
– Дяденька, я ничего не делал, чего вы меня схватили?
Лишняя шумиха мне была ни к чему, а тут ещё зеваки начали собираться, и продавшая мне кепку тётка раскричалась, призывая позвать милиционера. Поэтому я громко заявил, что лично отконвоирую воришку в ближайшее отделение милиции.
– А свидетели как же? – проявил бдительность старичок в старинного вида пенсне на носу.
– Надо будет – придут и опросят. Вон, та же женщина и даст показания.
– Я? – напряглась продавщица головного убора. – А чего я-то?
Народ, словно в экранизации «Золотого телёнка», где Остап спасал Паниковского, принялся рассасываться, сразу же потеряв интерес к происходящему. А я потащил упирающегося оглоеда за собой.
– Да не ерепенься ты, ни в какую милицию я тебя сдавать не буду, – вполголоса сказал я парню, чтобы тот наконец перестал привлекать внимание к нашей паре своими отчаянными телодвижениями.
– А куда тогда тащите?
– Куда надо, туда и тащу. Иди спокойно, а то руку сломаю.
Не знаю уж, что подействовало на воришку больше, обещание не сдавать его органам охраны правопорядка или искрошить лучезапястный сустав, но после моих слов он притих. Понятно, ничего я ему ломать не собирался, хотел лишь припугнуть.
– Тебя как звать-то? – спросил я парня.
– Меня?
– Ну не меня же… Хотя могу и представиться. Василий Матвеевич Яхонтов, можно просто Матвеич.
– Лёха… Лёха Кузнецов.
– И давно ты, Лёха Кузнецов, воровским ремеслом промышляешь? Ну, чего молчишь? Я же сказал, что не сдам тебя в милицию.
– С зимы этой, – хмуро сознался карманник.
– Неполная семья?
– Сирота.
– Как же так?
– Отец по пьяни угорел, мать через год от туберкулёза померла. Меня с двумя младшими сестрёнками в детский дом определили, да я сбёг оттуда.
– А чего сбёг-то?
– Да-а… – Парень нахмурился, видно было, что воспоминания не доставляли ему радости.
Оно и понятно, что ж хорошего в приюте воспитываться, даже если приют вполне приличный.
– А живёшь где? Ночуешь? Домой вернулся?
– Вернулся… А там уже другие живут. Ну я посмотрел в окно и ушёл.