Варя покрылась румянцем, а я сообразил, что старый кобель без зазрения совести подбивает клинья к комсомолке, к которой, честно сказать, я бы и сам подкатил. Всё-таки такое длительное воздержание не лучшим образом сказывается, мне вон уже начали эротические сны ночами сниться, просыпаюсь в состоянии «смирно».
– Вольдемар Юрьевич, – отводя глаза в сторону, сказала Варя, – у меня помимо работы по комсомольской линии есть ещё и основная, и вы об этом знаете. Так что на вашу студию у меня времени не остаётся.
– Ну понятно, на искусство всегда времени не хватает…
– Товарищи, давайте по существу, – прервал эту скользкую тему Фёдор Кузьмич. – Предлагаю поставить вопрос на голосование. Кто за то, чтобы товарищ Кузнецов с этими песнями представлял Одесский порт на городском смотре художественной самодеятельности?
В итоге против оказался только худрук, да и то возражения его касались лишь песни о Косте-моряке. Учитывая, что два голоса были за, большинством голосов я проходил в состав участников, которым предстояло защищать честь порта на общегородском смотре-конкурсе. Помимо меня, как и упоминал Лексеич, порт выставлял ещё Валю-частушечницу и братьев Дёминых – буксировщиков и чечёточников.
– Концерт состоится в преддверии 20-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции в субботу, 6 ноября, в городском Дворце пионеров, – предупредил меня парторг. – Он в прошлом году открылся в бывшем Воронцовском дворце, если что. А 5 ноября, в пятницу, репетиция, здесь же, в семь вечера. Если у тебя будет смена, отпросим. Не забудь, 5 ноября.
Так получилось, что из Дома культуры мы выходили вместе с Варей.
– Вам в какую сторону? – невинно поинтересовался я у неё.
– А мне недалеко, я живу на улице Чичерина.
– Так давайте провожу, а то, слышал, в такое позднее время в районе порта бывает неспокойно.
– И не говорите, – вздохнула комсомолка. – На прошлой неделе тут неподалёку человека зарезали. Никак милиция всех бандитов не переловит. Ну ничего, когда-нибудь доживём до коммунизма, и не будет во всей стране… Да что там стране, во всём мире не останется ни одного бандита! Думаю, лет за двадцать, максимум за тридцать управимся!
Я промолчал. Ну а что тут скажешь? Лучше промолчать, потому что своим смехом могу её обидеть.
В лёгком коротком плаще, всё в той же красной косынке, она легко перепрыгивала через небольшие лужицы, производя впечатление маленького ребёнка. И эти очаровательные ямочки на щёчках… Нет, она мне определённо нравилась своей непосредственностью и уверенностью в светлом будущем.