– И что же?
– Сюртэ прозевала.
– Вечная история!
– Димитров уехал отсюда в Брюссель, под именем Рудольфа Гедигера…
– Так!
– Потом побывал в Москве…
– У вас хорошая память, Годар!
– В то время я сидел на этом разделе.
– Поэтому-то я и остановился на вас… Немецкие наци из-за своей неуклюжей работы очутились в затруднительном положении с инсценировкой поджога.
– Неуклюжи, как медведи! – со злорадством сказал Годар.
– Мы должны им помочь.
– В каком смысле, мой генерал?
– Димитров превратил скамью подсудимых в Лейпциге в трибуну для пропаганды коммунизма. Посмотрите, что из-за этого творится у нас во Франции: полюбуйтесь на Роллана и других, не говоря уже о наших собственных коммунистах.
– Может быть, отсюда и нужно начать?
– Нет! – Пенсне снова совершило несколько быстрых оборотов на лакированной поверхности стола. – Рубить нужно корни! И, по возможности, вне Франции, – Леганье взмахнул розовой рукой, – там!..
– Понятно, мой генерал.
– Если немцы не сумеют покончить с Димитровым…
– Надеюсь, мой генерал, – вставил Годар, – что сумеют.
– Но весь мир окажется на стороне коммунистов, если немцы просто убьют Димитрова.
– Я вас почти понял, мой генерал!
– Значит, говорю я, с ним нужно покончить так, чтобы… В этом не должен быть виноват никто. Даже немцы!
– Я понял вас до конца, мой генерал!
– Используйте берлинские связи, Годар.
– Это не составит большой сложности, мой генерал.
– Знаю ваш такт, Годар… Если немцы будут вынуждены оправдать Димитрова, что вовсе не невозможно, пусть он не попадет никуда: ни в Париж, ни в Брюссель, ни в Лондон…
– Скорее всего, он отправится в Москву.
– Да, скорее всего.
– А Москва, мой генерал… – Годар сделал безнадежный жест.
– Так действуйте, прежде чем он переедет советскую границу! Обдумайте все это и, когда у вас созреет план, доложите мне.
– Будет исполнено, мой генерал.
Леганье кивком задержал поднявшегося было Годара.
– Побудьте еще несколько минут, пока я не переговорю с капитаном. Вы должны быть в курсе всего дела! – И Леганье обернулся к Анри: – Одно из главных усилий немцев направлено к тому, чтобы доказать, что этот кретин ван дер Люббе – коммунист. Я понимаю: доказать это трудно. Если бы немцы не растеряли старых связей, они, конечно, получили бы от голландцев точные доказательства тому, что ван дер Люббе – коммунист, будь он в действительности хотя бы индийским набобом. Годар расскажет вам, как это делается.
– Я уже вошел в курс дела, мой генерал, – с готовностью ответил Анри.
– Так возьмитесь за это теперь же: голландцы должны дать все необходимое для доказательства того, что ван дер Люббе – сообщник Димитрова. Вы меня поняли, капитан?