Красные облака (Суслов) - страница 19

Вывинчивать его немедленно!

Стоп! Вокруг детонатора по кольцу немецкие буквы вытиснены: "Противосъёмочное устройство".

Это значит – только тронь! Сразу взорвётся.

Так вот почему раньше все такие бомбы при обезвреживании обязательно взрывались!

Но как же быть?

И трогать нельзя, и не трогать нельзя.

– Парафин! – приказывает командир.

Парафин – это обыкновенная свечка. Растопили её, залили детонатор сверху. Чтобы ничего-ничего потревожить его не могло.

Бомбу верёвками обвязали. Потихонечку из ямы вытащили. Дно отвинтили. Подвели специальную установку и пустили струю горячего пара.

Есть! Закапало!

Взрывчатка плавиться начала.

Медленно плавится. Не хочется ей из бомбы вытекать. Собиралась разнести тут всё, а её саму потихонечку за хвост из бомбы вытаскивают.

Ну, а детонатор Александр Нисанович потом уже вывинтил.

Лежит он сейчас в его коллекции рядом с другими. Вот этот – с бомбы, пробившей дом № 105 на Невском проспекте. Этот – с Красной улицы. Этот – с Херсонской. Эти – от снарядов неразорвавшихся.

Двести штук! Коллекция!

Двести раз один на один со смертью сражался "коллекционер". Точнее – сапёр, инженер-капитан.

Это вам не трамваи покупать!

Есть такая пословица: "Сапёр ошибается только один раз".

Грозная пословица. Для сапёров справедливая: один раз ошибся – и нет тебя.

Александр Нисанович не ошибся ни разу.

Раньше я думал, что дисциплина – значит выполнять все команды и все приказы. Быстро, чётко и без разговоров.

Правильно думал. Приказы выполнять надо. Но это ещё не самая главная дисциплина. По приказам-то просто… Всякий сумеет. А вот когда никаких приказов нет, а дисциплина есть!…

Пошёл я утром в булочную. Рано, темно ещё было. Очередь занять. Все ведь стараются пораньше приходить. Ещё до открытия, чтобы хватило хлеба.

Подхожу – что такое? Очередь не так стоит. Всегда вдоль стенки стояла, а теперь почему-то вокруг сугроба.

Ближе подхожу, вижу – воронка. Прямо у стены. Где раньше очередь стояла. В окнах ни одного стекла нет. И двери нет. На снегу валяется. Взрывной волной вырвало.

А хлеб на полках лежит. Не много, но есть. Со вчерашнего дня остался. Несколько кирпичиков на нижней полке и три на второй.

И продавщиц нет! Не знают, наверное, что тут приключилось. Снаряд-то ночью грохнул.

Очередь стоит. Никто в магазин не входит. Все ждут, когда придут продавщицы и выдадут хлеб по карточкам.

Я тоже очередь занял. За какой-то тётенькой в сером клетчатом платке.

Стою.

Холодно. Скучно. Никто ни о чём не говорит. Никто никаких новостей не рассказывает. Стоят, и всё.

А дверь от булочной на снегу лежит.