Красные облака (Суслов) - страница 20
Тут ещё какой-то старичок пришёл. Посмотрел на окна булочной, на дверь…
– Ай-я-яй! – говорит. – Какое безобразие!…
Тётеньку впереди меня за платок дёргает:
– Скажите, пожалуйста, кто-нибудь уже пошёл в милицию?
– Не-а…- зевнула тётенька и потопталась на месте.- А зачем?
– То есть как "зачем"? – удивился старичок. – Вы что, не видите? Булочная-то настежь!
Другая тётенька повернулась, объясняет:
– Так ведь это немец её…
Старичок – к той:
– Я и сам понимаю, что немец. Всё равно непорядок. Там же хлеб! Понимаете – хлеб!!
– Хлеб… – вздохнула тётенька. – С вечера остался. Настасья Дмитриевна не расторговала.
Старичок посмотрел на неё как-то удивлённо и не ответил. Опять за мною в хвост встал.
Стоит и нервничает. Даже заметно, как нервничает. Бормочет про себя что-то, рукавицами по бокам хлопает. Нас ругает, наверное. За то, что мы никому не сообщили. "Вот люди, – думает. – Хлеб без присмотра, а им сходить лень! Место своё в очереди потерять боятся!…"
А кому идти? Одни старухи стоят. До булочной-то еле доплелись, а тут снова идти куда-то… Конечно, никто не пойдёт. Да и зачем? Придёт продавщица Настасья Дмитриевна – сама куда надо по телефону позвонит.
На улице – никого. Пусто. Те, что за хлебом шли, уже в очереди стоят. Кто дома остался, – лежат, ждут. А кто работает – так там прямо на заводе и живёт. Им туда хлеб привозят.
Стою жду.
Вдруг меня этот старичок в спину толкает:
– Беги, – говорит. – Милиционер вон, видишь?
Верно. Милиционер между сугробов идёт. В шубе. Шарфом замотан.
– Зачем бежать-то? – спрашиваю. – Он и сам идёт.
Старичок сердится:
– Слушай, что тебе взрослые.говорят. Он и мимо пройти может. Или свернуть куда-нибудь. Беги!
Это только сказать просто: "беги". Побежал я. Вернее пошёл. Ноги-то вроде и бегут, и сам я вроде стараюсь, а получается медленно-медленно.
К тому же дорога неважная. Вернее – нету никакой дороги. Когда-то была, машины ездили, а теперь – тропинка между сугробами. Узенькая!… Если кто-нибудь упадёт, то и не обойти. Дядя Никифор на днях оступился тут и встать не может: сил не хватает. Лежит, а над ним тётенька какая-то ворчит: зачем упал не на месте!… Всю дорогу загородил!… Перелезай тут через него!… Хорошо патруль шёл: подняли дядю Никифора, домой проводили.
Милиционер уже близко. Мимо идёт.
– Дяденька! – кричу.
Милиционер услышал, остановился.
– Дяденька, – говорю. – Меня к вам один товарищ послал. Там у булочной окна выбиты и дверь валяется.
Милиционер усы из-под шарфа вытащил:
– В какой булочной?
– На углу Большого. Хлеб там на полках. А дверей нету. И продавщиц нету. Очередь только.