Чёлка получилась ярко-оранжевой, концы волос — жёлтыми, корни — серо-пегими, а вдоль пробора торчал весёленький гребень. Как у панка.
— ЫЫЫЫЫ?? — Вопросительно взвыла я, и ткнула пальцем в гребень.
— Гидропирит был свежий… Волосы отвалились… Но они ещё вырастут, Лид… — из-за папиной спины ответила Сёма, после чего быстро съебнула куда-то в прихожую.
Я посмотрела на папу.
— Знаешь, чо я вспомнил? — сказал папа, поглаживая бороду, — Когда мне было шестнадцать — в моде хиппи были. И друг у меня имелся, Витя-Козява, пиздецкий хиппарь. Приходил на танцы в будённовке, в дермантиновых штанах и в тельняшке. А на шее у него висела унитазная цепь… Но это всё хуйня. На этой цепи болталась пробирка, спизженная из кабинета химии, а в ней ползала живая муха. На танцах все бабы смотрели только на него. У меня шансов не было.
Это ты к чему? — спросила я, когда папа замолчал.
— К тому, что у него на башке примерно такая же хуйня была, как у тебя щас. Тебе муху поймать?
— Не надо… — ответила я, и заревела.
Папа прижал меня к себе, погладил меня по мокрой голове, и утешил:
— Щас, говорят, панки в моде? Что они там носят? Рваные джинсы? Куртки-косухи? Жрут на помойках и матом ругаюцца? Куртку я куплю тебе завтра, на помойках жрать сама научишься, а всё остальное ты умеешь. И имеешь.
В прихожей хлопнула дверь. Сёма съебалась. Я оторвала голову от папиного плеча, ещё раз посмотрела на себя в зеркало, и поинтересовалась у папы:
— У тебя есть большой гвоздь?
— Есть, — ответил отец, — ты хочешь его Сёме в голову вбить?
— Хочу. Но не буду. Я им щас буду джинсы рвать. Штоп как у панков было…
— Пойдём, помогу… — сказал папа, и мы пошли делать из меня панка…
* * *
На следующий день я сбрила машинкой волосы на висках, оставив только один гребень. И выкрасила его в синий цвет цветным лаком для волос… Были такие раньше в продаже.
Майка с Егором Летовым пятидесятого размера, и рваные джинсы, увешанные ключами от пивных банок органично дополнили мой образ.
Оставалось сделать последний шаг.
— Алло? — я очень волновалась, и слегка заикалась.
— Это кто, бля? — вежливо спросили меня на другом конце провода.
— Серёж, это Лида. Помнишь, мы к тебе приходили с Маринкой? Вы с ней трахались, а я вам на пианино «Всё идёт по плану» играла…
— Ну и чо?
— Ну и нихуя. Когда следующий концерт «Гражданки», бля?
— Севодня вечером на Полянке.
— Я еду с вами!
— А с хуя ли?
— А патамушта я так хочу, понял? Я хочу быть панком!
Серёжа поперхнулся:
— Какой из тебя панк, цырла пригламуренная?
А я сурово припечатала:
— Нихуёвый.
— Приходи, заценим.