– И что с того? – угрюмо спросил юноша. – Ты же сам тащишь ее туда.
Так оно и было, и мне даже думать не хотелось, зачем. Но знание было единственным моим оружием, и я продолжала слушать.
– Я не собираюсь позволять ей удрать обратно и поднять шум, – сказал тот, кто нес меня. – Может, местные и не обратят внимания на твои шашни со сдобной вдовушкой, но эта – нездешняя. Нужно узнать, кто она и что здесь делает. А после мы решим, что делать с ней.
Несмотря на это «мы», он говорил, будто главный – как минимум, из них двоих, а может, и не только. И в окрестностях они появились недавно, иначе успели бы узнать, что в Друштанев прибыли гости из Ширландии.
Я кашлянула. Все встало на свои места. Светлые волосы, диалект, в котором, хоть и с трудом, можно было узнать айвершский; выходит, эти двое – штаулерцы. В тот миг я не могла припомнить их историю во всех подробностях, но войска Айверхайма прошли через эти горы лет двести тому назад, и по окончании войны часть солдат, не получивших жалованья и отрезанных от родины, осели в этих местах. Их потомки, известные как штаулерцы, по большей части живут к северу от выштранских гор, но их молодежь частенько странствует через горы на юг, в Чиавору, с одной-единственной тайной (и весьма прибыльной) целью.
Контрабанда.
Вернее, не с одной, а с двумя целями, считая полночные шашни со сдобными вдовушками. Но главная из них – безусловно, контрабанда. Интересно, бренди или опиум? Впрочем, это было неважно – разве что могло подсказать, будут ли мои похитители пьяны или одурманены, решая мою судьбу. Употребляют ли контрабандисты свой собственный товар? Об этом я не имела ни малейшего представления. Как и о том, что делать с полученной информацией. Оставалось лишь держать ухо востро и ждать хоть какого-то шанса.
Вися вниз головой с завязанными глазами, я не могла понять, как долго меня волокли через лес. Кровь прилила к голове, плечо похитителя больно вдавливалось в нижнюю часть живота, и с каждым шагом путешествие становилось все более мучительным. К тому же моя одежда совсем не подходила для ночных холодов: зимние дни в Ширландии порой бывали теплее, чем эта выштранская ночь в середине флориса. Как следствие, когда похититель остановился и бесцеремонно сбросил меня наземь, для меня это оказалось полной неожиданностью.
Первой моей реакцией было чувство облегчения – я наконец-то смогла расслабить исстрадавшиеся мышцы живота и вздохнуть свободно. Со всех сторон слышалась малопонятная айвершская речь; мне не хватило познаний, чтобы уловить ее суть. Чья-то рука сорвала носовой платок с моего лица, и я вновь обрела способность видеть.