— Зато она домовладелка! Эх ты, с домовладелкой сидишь, а серчаешь!
Соня не знала, что сказать на это. Она не сердилась на Лиду и не ссорилась с ней. Что скажет Елена Петровна, если она будет в школе ссориться? Да и боялась Лиды. А вдруг она нажалуется отцу? А отец-то у Лиды — домовладелец, он еще придет да накричит на маму… Вон Саша поссорилась с Данковой. А мама Данковой пошла в приют и нажаловалась, так Саше досталось лотом!
Соня не ссорилась с Лидой. Только никакой радости это соседство ей не приносило. Когда Лида не знала урока и просила подсказать, то сразу становилась ласковой, тихой. А как только у нее все было хорошо, то говорила, что с коровницыной дочкой не водится. И тогда Соня сидела молчаливая, робкая и печальная на всех уроках, а после уроков одна шла домой. Саша хотела бы проводить ее иной раз, но нельзя было: приютские девочки домой возвращались все вместе и опаздывать не имели права.
Была у Сони и еще одна тяжелая забота — «закон божий». Эти уроки угнетали ее. Соня очень боялась батюшку. Как посмотрит он своими строгими глазами, так сердце и сожмется. Накануне дня, когда должен быть урок «закона божьего», Соня долго не спала, лежала и все повторяла непонятные слова молитвы на непонятном церковнославянском языке.
Особенно запиналась она на слове «всеблагий». Что такое всеблагий? И какой это — всеблагий? Соседка-торговка, рыжая Аграфена, говорила про своего сына, что он уж очень блажной. А блажной — это значит крикливый, неспокойный. Но ведь про бога нельзя же сказать так?
Как-то в один из этих тяжелых дней батюшка пришел не в духе. Он поздоровался с классом не глядя. Сел за стол, откинул за плечи волнистые, расчесанные на прямой пробор волосы и открыл журнал.
— Вызывать будет, — словно ветерок прошел по классу.
Все подобрались, насторожились. Соня торопливо повторяла в уме трудную молитву, а сердце у нее уже болело и сжималось.
Батюшка поднял на девочек узкие серые глаза и начал их оглядывать, раздумывая, кого ему вызвать. В это время Лида наклонилась к Соне и прошептала:
— Знаешь, почему у батюшки волосы завитые? Он на ночь косички заплетает.
Соне показалось это невозможным. Она представила себе сурового, строгого батюшку с косичками — и вдруг ей стало так смешно, что она не удержалась и хихикнула.
У батюшки сверкнули глаза:
— Горюнова, читай молитву!
Соня знала молитву, но от страха она сразу все забыла. Прошла секунда, другая, а Соне казалось, что уже полчаса прошло, как она стоит и молчит. Только бы вспомнить, как эта молитва начинается!
Батюшка сидел у стола и не спускал с нее своих строгих глаз, и оттого, что он глядел на нее, Соня никак не могла собрать мыслей.