— Я помогу, — шепнул Эдвард, потянув меня на массажный стол.
Вдруг я резко открыла глаза.
Я поняла, что сейчас он овладеет мной. Здесь, в бывшем доме садовника, среди спортивного инвентаря. На массажном столе. Он с удовольствием воспользуется моей невинностью с одной только мыслью: что его мучает желание, а я как раз оказалась под рукой. Очень удобно!
Он хотел не меня. Он просто хотел женщину. Он намеревался использовать меня так же, как я использовала его, придя домой голодной, хватала пакет с чипсами, не в силах дождаться нормальной еды.
Когда Эдвард с такой страстью целовал меня, прижимаясь своим нагим телом к моему, сила страсти ошеломила меня, и я погрузилась в омут собственных фантазий и желаний.
Через минуту он сорвал бы с меня одежду — или просто приспустил бы мне шорты, чтобы не возиться, — и вонзился бы в меня, рыча от удовольствия, чтобы через полминуты бросить на этом столе, как использованную вещь.
Я уперлась руками в его плечи:
— Нет.
— Что? — Он непонимающе глядел на меня.
Я толкнула его сильнее:
— Я сказала «нет».
С ошеломленным видом он отпустил меня. Мы стояли и смотрели друг на друга: я — в растерзанной одежде, он — совершенно обнаженный. Я старалась не думать, что только что готова была отдать ему и свое изголодавшееся тело, и свою измученную душу — и все ради одной лишь страсти.
Но какой страсти! Мое тело все еще дрожало от наслаждения и желания. Оно ненавидело меня за то, что я остановилась. Я по-прежнему хотела Эдварда.
Но он должен был сначала захотеть меня.
Не просто какую-нибудь женщину — а именно меня, Диану.
Пусть я не ослепительная кинозвезда вроде Мэдисон. Но это не значит, что я стану для кого-то пакетиком с чипсами, который употребляют походя, от голода.
Отодвинувшись от него, я уперла руки в бока:
— Вы — мой пациент. Есть черта, которую я никогда не переступлю.
— Черт побери! Вы что, ни разу в жизни не нарушали правил?
— Нет.
Протянув ко мне руку, он убрал пряди волос с моего лица, нежно провел пальцами по голове, по щеке, по дрожащим губам…
— Тогда вы пропустили массу интересного.
Меня все еще била дрожь. Я тяжело дышала, кровь бешено бежала по венам. Я старалась смотреть ему только в глаза.
— Позвольте мне любить вас, Диана, — тихо попросил он.
Мое сердце на секунду замерло. Затем…
— Любить меня? Вы же говорили, что не собираетесь никого любить!
Он презрительно присвистнул:
— Такого рода любовь переоценивают. Сердечки, цветочки, клятвы в вечной верности… Как будто чувство можно сохранить навек, мумифицировав его волшебным заклинанием. — Он сделал шаг ко мне. — Вы мне очень нравитесь, Диана. Я уважаю вас достаточно, чтобы считать равной себе…