Группа закончила чистку оружия, перекурили и стали ожидать известий из кузова. Что там да как? Смелый парнишка из Дагестана всем пришелся по душе, и за него все искренне переживали. Вскоре из кузова с квадратными глазами выполз Григорович и попросил закурить.
— Ух, этот слон ушлый, железками какими-то и щипцами с нашего дага осколки вытаскивал, капельницу поставил, у меня уже два осколка с ляжки вытащил, клеем заклеил и укол засадил, давайте, кто там следующий…
Короче, фельдшер оказался наиболее ценным приобретением за последние несколько часов.
Паша озадачился приготовлением то ли завтрака, то ли обеда из остатков сухого пайка и трофейных продуктов, принесенных из города, а я, взяв с собой связиста, поплелся искать своих начальников. Связист смешно переваливался из стороны в сторону и постоянно почесывал свою заклеенную медицинским клеем филейную часть. Побродивши по скоплениям войск, среди грязного измученного люда, вернувшегося из города, мы обнаружили несколько палаток — по всей видимости, какую-то недавно развернутую медицинская часть. Возле палаток валялась куча носилок с ранеными и убитыми, кругом были разбросаны упаковки из-под шприцев, обрывки бинтов. На бешеной скорости подлетел БТР, с него спрыгнули бойцы в титановых касках-сферах и начали вытаскивать из внутренностей десанта раненых и убитых. Кругом носились какие-то люди в окровавленных белых халатах, делали уколы, ставили капельницы, затаскивали кого-то внутрь палаток. За палатками рядком стояли носилки, укутанные в блестящую серебристую пленку, из-под которой торчали грязные ноги, а иногда просто обрубки.
Из палаток постоянно кричали и матерились. Какого-либо смысла отдавать сюда нашего тяжелораненого не было. Наш вновь приобретенный доктор, как мне казалось, сделал все намного лучше. Поймав какого-то то ли контрактника, то ли офицера с медицинскими эмблемами на «песочке», выяснили, что скоро придет медицинский вертолет. Для отправки раненого нужна была справка формы номер сто. Когда я обещал ему несколько бутылок водки за содействие в отправке раненого, он презрительно посмотрел на меня и сказал, чтобы несли своего бойца сюда через час. Отправит он его так, без всякой водки. Мне стало стыдно, и мы, развернувшись, пошли к своему пункту временной дислокации.
Раненого вызвался отправить наш новый боец-фельдшер. Дагестанца погрузили на самодельные носилки. Я назначил старшим связиста и опросил остальных заполучивших осколки о желании эвакуироваться. К моей тихой радости, никто не захотел ни в медицинскую часть, ни на «Большую Землю». Как оказалось потом, большую роль в этом почти героическом поступке сыграл рассказ связиста об ужасах, творившихся в санитарных палатках. Группа сопровождения ушла, а я, забив на поиски начальства, похлебал бульона из тушенки, щедро приправленного луком, с удовольствием съел полкотелка пайковой каши и забрался в свой «командирский отсек». Хотелось проанализировать все случившееся с нами за время выхода, что-то осмыслить, что-то наметить. Однако мысли меня покинули, и я банальным образом заснул.