Арецу кивнула и, немного помедлив, начала своего рода монолог. По выбранным ею формулировкам можно было предположить, что она не в первый раз доверяется кому-то, кто, как пастор, владел искусством слушать.
– Мне было тринадцать лет, и я училась в седьмом классе, когда умерла в первый раз. Потому что они убили мою душу. Меня недолюбливали уже в начальной школе, но в гимназии началась настоящая травля. Когда они нашли мой дневник, в котором я писала о Нильсе… – Арецу запнулась. Отвела взгляд, посмотрела на распятие на стене и моргнула. – Нильс Освальд был моей противоположностью. Привлекательный, популярный, плохо успевал в школе. Все красивые девочки были открыто влюблены в него. А все некрасивые тайно, как и я.
Она нервно потеребила мочку уха и криво улыбнулась.
– Я мечтала, чтобы он поцеловал меня. Очень сильно мечтала. К сожалению, я доверила это желание своему дневнику, который Патрик, самый большой идиот в школе, вытащил у меня из рюкзака. И зачитал это всему классу. Что, по сути, оказалось не так уж страшно. Потому что среди всех тех, кто меня высмеял, был один мальчик, который лишь яростно качал головой.
– Нильс! – вырвалось у Бена, и Арецу кивнула.
– Да. После уроков он ждал меня у велосипедной парковки со скейтбордом под мышкой и спросил, не хочу ли я проводить его до станции метро. Я думала, он собирается посмеяться надо мной. Весь путь до Теодор-Хойсплац я ждала, что он крикнет «Обманули дуру!» и его друзья выпрыгнут из-за дерева или припаркованного автомобиля, чтобы облить меня свиной кровью из водяных пистолетов, как в романе Стивена Кинга «Кэрри». Но все было наоборот.
– Он поцеловал вас, – опередил ее пастор, и Арецу снова кивнула. На глаза опять навернулись слезы.
– На прощание, на лестнице в метро. Быстрый робкий поцелуй, но он был настоящий. Нильс сказал, что в выходные хочет сходить со мной в кино. Я была самым счастливым человеком на свете. Ровно пятьдесят четыре минуты. Потом поступил звонок.
Баха молчал, и Бен тоже не решался задать вопрос, который висел в воздухе: «Что случилось?» Арецу все равно на него ответила:
– Видимо, Нильс не удержался на своем скейтборде, когда поезд подъезжал к платформе. Он скончался на месте.
Слезы потекли по щекам Арецу, и она попросила у пастора воды.
Пока Баха ходил к шкафу, девушка закончила свой грустный рассказ:
– Они обвинили меня. Некоторые мои одноклассники видели, как мы вместе уходили из школы. Они знали, что я была на станции метро. Быстро поползли слухи, будто я толкнула его на рельсы из мести, потому что он не захотел меня поцеловать. Ложь распространялась, как вирус, и заражала каждого, кто ее слышал. Они даже сочинили про меня мерзкую считалочку: «Эне, мене, Арецу, выходи на улицу! Раз-два – и ты мертва!» И по сей день в ночных кошмарах я слышу, как они распевают это, избивая меня или туша сигареты о мою грудь.