Черный человек кивал согласно. Конечно, чудовище. А ты разве не знала этого о себе?
Графиня опустилась на скамью, открыла крошечное оконце в стене. Дьёрдь устроил суд в той зале, где два года назад праздновали свадьбу его дочери. Сейчас в середине стоял стол, за которым сидел сам Турзо, кардинал Франсуа Форгач и два священника. Возле стен замерли гайдуки. За конторкой поодаль притулились два нотариуса для ведения протоколов.
– Суд идет! – объявил Дьёрдь. – Привести первого обвиняемого.
Два солдата втолкнули в залу Фицко. Следом вошел палач с плетью. Лицо горбуна, прежде миловидное, было искалечено до неузнаваемости. Правый глаз окружен страшным кровоподтеком, вместо левого почерневшая дыра в глазнице – выкололи раскаленным прутом. Губы разбиты, на плечах сквозь прорехи в рубахе видны уродливые раны.
Дьёрдь заглянул в бумаги, спросил:
– Янош Ужвари по прозвищу Фицко, признаешь ли ты себя виновным в убийствах, свершавшихся в замке Чахтице?
– Да, – твердо ответил горбун.
– Сколько девушек ты убил?
– Не считал.
– Позвольте, позвольте, – вмешался кардинал Форгач. – У меня есть вопрос к подсудимому. Скажи, Янош Ужвари, признаешься ли ты в том, что служил графине Эржебете Надашди, урожденной Батори?
– Конечно, служил, – твердо ответил Фицко.
– Хорошо. А признаешься ли ты, что, служа ей, исполнял то, чего добрый христианин исполнять не должен?
Дьёрдь нахмурился, недовольный тем, что речь зашла об Эржебете. Во время пыток он не требовал от слуги такого признания. Горбун молчал. Кат поднял плеть.
– Признавайся: твоя госпожа убивала девушек? – выкрикнул кардинал.
Фицко закрыл руками лицо. На плечи его обрушились удары.
– Присыпать солью, – нежным голосом приказал Форгач. – Муки пойдут на пользу подсудимому. Это боль во искупление.
Карлик надрывно кричал, когда плеть рассекала кожу, сдирала корки с едва зарубцевавшихся после старой пытки ран. Хрипел, когда соль впитывалась в свежие ссадины.
Эржебета опустила глаза. Сил не было смотреть на мучения верного слуги.
– Это того стоило? – шепнул Черный человек. Он подошел совсем близко, – Это того стоило? Стоило ломать судьбу, Эржебета? Стоило ломать себя?
Он склонился над графиней так, что она ощущала ледяное дыхание из пустого капюшона. В его шепот вплетался стук топоров и визг пил за окнами замка.
– Да, – ответила она. – Да, тысячу раз да!
– Прости, прости, госпожа! – кричал между тем Фицко. – Не могу больше! Да, ваше священство! Ее светлость убивала девушек!
Кардинал Форгач сделал знак палачу, и тот опустил плеть.
– Ты помогал хозяйке?
– Да, ваше священство! Тысячу раз да, только убейте меня, прекратите эту муку!