– Пришлось, правда, оборудовать специальную комнату, наладить связь с внешним миром. Руководству кланом я посвящал два часа в сутки, остальное время проводил в медитации. Так прошло восемьсот двадцать шесть лет. Из-за случая с Батори я вынужден был прерваться.
– И нас разбудил, – наябедничал мастер Хо.
– Но теперь я навсегда покидаю суетный мир, чтобы в пещерах Шамбалы познать покой сомати. Надеюсь, когда-нибудь это поможет мне изменить сущность. Старший по клану назначен, свод законов, которым должны будут следовать киан-ши, написан. Билеты на самолет забронированы. Мы отправляемся в аэропорт…
Наконец-то можно будет перебить китайских упырей, подумал я. Без зверобожественного мастера Чжана у них не будет шансов.
– И думать забудь, чадо, – прошипел отец Константин, от которого не укрылось мечтательное выражение моего лица. – Начальство перезаключило с ними мирный договор еще на пятьдесят лет.
– Так что мы прощаемся и благодарим вас за помощь, – мастер Чжан встал, первым двинулся к выходу, но остановился возле дверей. – Ах да. Моя маленькая Цзюньбао…
Он погладил мартышку, та в ответ возмущенно завопила.
– Я не могу взять ее с собой. Она не сумеет погрузиться в сомати. Да и в самолет с нею не пустят… – глава киан-ши осторожно снял обезьяну с плеча, широким жестом протянул ее мне. – Я дарю Цзюньбао вам, Иван.
Отец Константин деликатно хрюкнул. Я уже открыл рот, чтобы отказаться, но батюшка, сдерживая смех, изо всех сил хмурился, показывая, что надо проявить вежливость.
Мартышка перебралась по руке упыря, прыгнула мне на плечо и принялась упоенно копаться в волосах.
– Со мной она была лишена этого удовольствия, – признался мастер Чжан, проводя ладонью по лысине. – Думаю, вы друг друга полюбите…
Ну что за жизнь, а? Кому-то чистая работа, путешествия и красивые женщины, а мне – упыри, монашки да теперь вот обезьяна…
Мастер Чжан немного развеял мою тоску, протянув конверт с банковской картой:
– Здесь премия лично вам и деньги на содержание Цзюньбао. Теперь вы богатый человек, Иван. Ну что, надеюсь, я ничего не забыл?
– А как же Эржебета Батори? – спросил я, адресуясь скорее к отцу Константину. – Она так и будет считаться самой кровавой серийной убийцей? Это… как-то нечестно, что ли.
Батюшка почесал бороду:
– Доказательств обратного нет, чадо. Архивы сгорели, свидетелей… сам понимаешь. Да и не нужно это никому. На имени Батори бизнес делается. Фильмы, книги, путешествия в Чахтицкий замок для туристов… Да и католическая церковь не захочет обнародования, нам с ними бодаться не с руки.