«Да ничего он мне не скажет!»
Его здесь нет и никогда не будет. И она решилась:
– Джон Сиблинг меня учил. Доволен?
И коммандос застыл, на секунду сделался неживым, как сломавшийся робот: неподвижное тело, стеклянный взгляд. А когда отмер, практически за шкирку потащил ее в лагерь, привел к костру и приказал:
– Дайте ей карту!
(Peter Heppner – Suddenly)
Шел второй день у костра в холостяцком кругу – так, как будто новенькая Гейл никогда не появлялась. Курили, подбрасывали сучья в костер, шутили, лениво отбивали редкие атаки – дополнительные колокольчики и впрямь заставили монстров притихнуть.
– Замышляют чего-нибудь новое, – предполагал Чен, который теперь ходил в старой командирской кофте.
– Ага, вычисляют, какой правильный.
– Они до адова заката теперь будут вычислять. Лет сто еще как минимум…
– Фрэнки, ты зачем нам адов закат так быстро пророчишь?
– Да я не пророчу. Просто видно, что призадумались они – я бы и сам призадумался…
– Ты бы точно, – подначивал Олаф, – а если выпьешь еще флягу, так и вовсе в ступор впадешь.
– Я никогда не впадаю!
– Мозгами – впадаешь!
– Но не телом…
– Уговорил. Телом не впадаешь.
Уоррен тоже курил и обменивался ничего не значащими фразами, но ум его вот уже вторые сутки был не здесь, не с отрядом, а в памяти раскатами грома грохотало имя Джона Сиблинга.
Как так? Как могли его и Белинды дороги пересечься? Джон никогда не тренировал людей с улицы, никогда. И не изменил бы этому правилу – Бойд отчего-то был в этом уверен. Надо же, они учились у одного и того же Мастера, поди за одной и той же «партой» еще сидели, если, конечно, она тренировалась в центральном офисе… Так почему же Сиблинг принялся тренировать женщину? Или она… из отряда?
«Быть того не может».
Он должен выяснить, должен.
Когда имя «Белинда Гейл» только высветилось на «пейджере», он предполагал, что появление бабы растрясет мирный уклад мужской лагерной жизни, но на деле вышло иначе: ее появление растрясло не столько мужиков, сколько его собственную память – те ее пласты, которые он думал, что давно похоронил под слоем повседневной рутины.
Не тут-то было.
Воспоминание о Сиблинге потянуло за собой другое – о Дрейке Дамиен-Ферно, Начальнике всех Начальников и самой большой «суке» мужского рода.
Как можно было?…
Бойд снова невидимо белел от ярости. Как можно было запихнуть его сюда? И за что? За то, что Бойд, выполняя задание, получил пулю в спину, а друзья за ним вернулись? Бред. Да, звучала команда «за ранеными не возвращаться», но срать на команду, если она в высшей степени бесчеловечна. Чертова отговорка, чтобы попросту избавиться от того, кто стал не нужен.