Не помнил, как шагнул к ней, как впопыхах сбрасывал с себя одежду. Ее руки, такие теплые и нежные, сомкнулись кольцом вокруг шеи.
Прежде чем земля окончательно ушла из-под ног, он задул свечу. Последнее, что он запомнил — волосы, разметавшиеся по белой подушке, огромные глаза, сверкающие в лунном свете, полураскрытые пухлые губы…
Потом время умерло.
«Эта ночь — первая ночь для нас обоих! — соединила наши тела и души воедино. Тогда я понял, что плотская любовь может быть возвышенна и чиста, создавая особую связь между мужчиной и женщиной.
И, боже мой, как жаль мне людей, которые добровольно лишают себя этого счастья! Одни истаскивают свою юность по публичным постелям, что еще не остыли от тела предшественника, и после краткого наслаждения обретают лишь разочарования и дурные болезни, другие — напротив, превращаются в мрачных затворников, клеймящих „разврат“…
Бедные, бедные!»
Экая, однако, затейница была бабушка! Кто бы мог подумать… А еще говорят, что в те времена секса не было.
Хотя, с другой стороны, удивляться особенно нечему. Это ведь только прыщавые подростки, только что осознавшие свою сексуальность, уверены, что являются первооткрывателями в области взаимоотношения полов, а до них люди почкованием размножались.
И глупость все это, конечно. Можно всю Камасутру выучить назубок, выпить полкило виагры и позы отрепетировать перед зеркалом, но без любви — все не то… Так что опять повезло дедушке!
Сам он ничего подобного не ждал. Уж какая там первая брачная ночь! Для людей, которые давно живут вместе, это просто повод для шуток. К тому же — выспаться надо, чтобы завтра успеть к самолету…
Но все оказалось иначе.
Поздно вечером Максим вышел погулять с собакой, а когда вернулся — квартира встретила его полумраком. Только пламя свечей чуть колыхалось от легкого сквозняка, пахло чем-то терпким и сладковатым да слышалась тихая, приглушенная музыка. Странная это была мелодия — как будто кто-то играет на флейте на морском берегу, так что слышен шум волн и крики чаек.
Верочка вышла к нему в чем-то прозрачно-розовом, нежном, почти не скрывающем ее тела. На шее, на запястьях, в ушах звенели блестящие украшения, и колечко с синим камнем сверкало на пальце, волосы падали на плечи темной волной… И странное дело! Максим вдруг и сам увидел ее по-новому, как в первый раз. Он стоял перед ней, в старых джинсах, с поводком в руках, и глупо улыбался.
В ту ночь им спать не пришлось вовсе. И на самолет чуть не опоздали.
«Осень семнадцатого года, которая навсегда теперь врежется черной страницей в историю моей страны, разделившей ее на „до“ и „после“.