Рейес закатил глаза. Анья забыла предупредить, что этот бессмертный болван отличался необычайным высокомерием.
– Да, я сам сделал кинжал. Зачем ты здесь?
Нахмурившись, Уильям провел сильной ладонью по черным как смоль волосам.
– От скуки, мой друг. От скуки. Все разъехались и даже не устроили в мою честь вечеринки. Я решил посмотреть телевизор, но у вас здесь есть только порнофильмы, а у меня уже давно не было женщины, и эти фильмы заставляют меня ревновать.
– Это фильмы Париса, – ответил Рейес.
Раздался смех. Уильям покачал головой:
– Больше ничего не говори. Я его знаю.
– Я спросил, не о том, что ты делаешь в этой комнате. Зачем ты приехал в Будапешт? В крепость?
Уильям пожал широкими плечами:
– Ответ тот же самый. От скуки. Хотя, – добавил он, немного подумав, – возможно, есть некоторое отличие. Анья когда-то давно навещала меня, и по ее вине у меня вышли разногласия с новым царем богов. Он победил меня и, хотя получил, что хотел, все равно сжег мой дом дотла. Мне было некуда пойти, и я решил напомнить Анье о том, что за ней должок.
Рейес встрепенулся, мгновенно придя в боевую готовность.
– Если ты пришел, чтобы навредить ей, я…
– Успокойся. – Воин поднял руку. Его голубые глаза сверкнули, когда он другой рукой поднял край рубашки. – Я не мог бы причинить ей вред, даже если бы хотел, и, поверь мне, я этого очень хотел. Она ранила меня сюда.
Рейес уставился на живот воина. Длинный толстый шрам пересекал его пупок.
– Чудесно.
– Девчонка всегда умела обращаться с ножами. – Уильям опустил рубашку и улыбнулся.
Если не считать шрама, Уильям казался совершенным творением. Идеальная кожа, загорелая и гладкая. Безупречный прямой нос. Идеальные зубы, скулы, щеки. Он был мускулист и излучал уверенность. Рейес не хотел бы, чтобы этот мужчина приближался к Данике.
При мысли о Данике у него все сжалось внутри.
– Ты говорил, что хотел женщину? – спросил его Рейес.
Уильям выпрямился, на его лице вспыхнуло нетерпение.
– А у тебя есть кто-нибудь на примете?
– Встретимся у главного входа. Через пятнадцать минут.
И, не говоря ни слова, Рейес вышел из гостиной и отправился в свою спальню. Даника стояла на том же самом месте, где он ее оставил, продолжая увлеченно рисовать. Она даже не начинала смешивать краски, все еще делая наброски.
Рейес не разбирался в процессе, но догадывался, что она будет поглощена этим занятием еще несколько часов. Его тело пылало страстным огнем, и он, как никогда, жаждал боли. Попытки утолить желание собственными силами не помогали, лишь пугая Данику и смущая его самого.