— Татары вообще очень любятъ лѣчиться,—разсказывали сестры,—и притомъ они страшные притворщики. Бывали такіе случаи, что къ доктору татаринъ чуть-чуть идетъ, а то даже ползетъ на четверенькахъ, а вечеромъ, смотришь, тотъ же татаринъ бѣгомъ бѣжитъ, какъ ни въ чемъ не бывало. Русскіе же никогда не позволяютъ себѣ ничего подобнаго, они даже стѣсняются обращаться за помощью, особенно при легкихъ формахъ цынги. Обыкновенно они обращаются къ доктору или въ больницу лишь тогда, когда слягутъ въ постель, лишатся ногъ...
— Это совершенно справедливо, — подтвердилъ священникъ:—русскіе не любятъ лѣчиться, а нѣко
торые даже считаютъ это грѣхомъ, особенно старики и старухи. Случается, мнѣ на духу каются старухи: „Я, батюшка, грѣшница: лѣкарство изъ аптеки пила“...
По словамъ сестеръ милосердія, больные цынгой изъ русскихъ весьма неохотно поступаютъ въ больницы и при первой возможности уходятъ изъ нея.
— Какъ только начались полевыя работы,—разсказывали сестры,—крестьяне начали бросать больницы и, не вылѣчившись отъ цынги, спѣшили въ поле, чтобы пахать и сѣять. Удержать ихъ въ больницѣ не было никакихъ силъ, никакой возможности. Многіе уходили еще совсѣмъ слабые, не оправившись. Мы знаемъ, что дома они должны будутъ пи таться очень плохо, такъ какъ у многихъ и хлѣба нѣтъ, не только что какого-нибудь приварка. Поэтому мы старались убѣдить ихъ остаться хоть не надолго въ больницѣ, чтобы оправиться, набраться силъ, окрѣпнуть .
— Ну, и что же?
— Гдѣ тутъ! Развѣ ихъ уговоришь? „Смотрите, говорю я,—разсказывала старшая сестра,— какъ бы вамъ снова не захворать дома-то отъ вашей пищи“. А они отвѣчаютъ: „Коли не посѣемся, — все равно умремъ съ голоду"...
— Главное наше горе,— продолжали сестры, —у насъ почти совсѣмъ нѣтъ никакихъ лѣкарствъ, никакихъ медикаментовъ. Ранѣе у насъ кое-что было, но теперь все вышло.
— Что же у васъ было? — спросилъ докторъ Гранъ,
— Была борная кислота, былъ таннинъ съ глицериномъ,—мы имъ смазывали десны у цынготныхъ,и это очень имъ помогало. Но теперь и таннинъ, и глицеринъ, и борная кислота давно вышли, а между тѣмъ больныхъ прибываетъ все больше и больше, и всѣ они просятъ лѣкарства, а лѣкарствъ нѣтъ. Была летучая мазь, но теперь и отъ нея почти ничего не осталось.
Съ этими словами „сестра" достала съ полни большую бутыль, на днѣ которой чуть-чуть виднѣлся тонкій слой мази желтоватаго цвѣта.
— Ваша летучая мазь, очевидно, давно уже улетучилась,—невольно сострилъ я.
— Да, а между тѣмъ каждый день съ ранняго утра къ намъ являются больные цынгой, стучатъ въ окна, входятъ въ избу, просятъ и умоляютъ дать имъ лѣкарствъ. Они не хотятъ вѣрить, что у насъ нѣтъ никакихъ лѣкарствъ...