Изъ дальнѣйшихъ разспросовъ выясняется, что обѣ эти больныя происходятъ изъ крестьянскихъ семей, долго боровшихся съ голодовкой, но въ концѣ концовъ принужденныхъ распродать весь свой скотъ до послѣдней курицы, весь свой скарбъ и дошедшихъ до полной нищеты... Разсказъ первой больной о томъ, какъ она употребляла всевозможныя усилія для того, чтобы отстоять послѣднюю телушку и сохранить ее для дѣтей, произвелъ на насъ тягостное впечатлѣніе.
Переходимъ въ мужское отдѣленіе. Здѣсь все наше вниманіе приковываетъ къ себѣ больной, лицо котораго,—щеки, лобъ, носъ и даже уши, даже губы,—было совершенно бѣлое, точно оно было выдѣлано изъ мѣла или алебастра. Лицо мертвеца обыкновенно менѣе страшно, чѣмъ это лицо цынготнаго больного.
Докторъ, замѣтивъ впечатлѣніе, произведенное на меня видомъ больного, шепчетъ мнѣ: „Ужасающее малокровіе", и затѣмъ обращается съ разспросами къ „сестрамъ" и хожалкѣ.
— На рукахъ въ больницу принесли, — шепчетъ хожалка;—ни рукой, ни ногой не ногъ двинуть...
Мы молча подошли къ больному, не рѣшаясь безпокоить его своими вопросами. Онъ вскинулъ на насъ свои глаза, которые казались особенно большими на его исхудавшемъ, осунувшемся лицѣ, и, какъ бы прочитавъ на нашихъ лицахъ нѣмой вопросъ, проговорилъ: „Кровь доняла"...
Проронивъ эти слова, онъ снова, казалось, погрузился въ состояніе полной безучастности и апатіи. Едва ли онъ сознавалъ то, что дѣлалось вокругъ него.
— Вчера семь разъ кровь шла,—пояснила хожалка, кивая въ сторону больного. — Не чаяли, что и живъ останется. Батюшку призывали... соборовали и причащали...
Рядомъ съ этимъ больнымъ лежали другіе, которые при нашемъ приближеніи открывали ротъ, обдавая насъ отвратительнымъ зловоніемъ, показывали качающіеся зубы и спѣшили развязать забинтованныя ноги. Снова предъ глазами замелькали разрыхленныя десны, темные кровоподтеки на разныхъ частяхъ тѣла, распухшія и твердыя, какъ дерево, ноги, язвы, сочившіяся кровью и сукровицей...
Докторъ, скрѣпя сердце, приступаетъ къ осмотру больныхъ, мягко и внимательно изслѣдуя болячки, но я... я чувствую, какъ спазмы начинаютъ сжимать мнѣ горло, какъ дышать становится все труднѣе, какъ въ груди что-то кипитъ и клокочетъ, и я спѣшу выбѣжать поскорѣе изъ больницы на чистый воздухъ...
На дворѣ въ ожиданіи доктора стояло нѣсколько женщинъ съ дѣтьми; онѣ пришли, чтобы посовѣтоваться съ врачомъ насчетъ своей болѣзни и показать ему дѣтей, такъ же страдавшихъ отъ какой-то непонятной для нихъ болѣзни. Достаточно было посмотрѣть на припухшія, зеленыя лица пришедшихъ, достаточно было выслушать ихъ жалобы на слабость на хворь во рту и въ ногахъ, чтобы понять, какая именно болѣзнь привела ихъ сюда.