— Долженъ же кто-нибудь помогать больнымъ,— просто сказала она. И затѣмъ добавила:—особенно въ такой болѣзни. — Въ этихъ немногихъ словахъ слышалось убѣжденіе, исходившее несомнѣнно изъ глубины души.
Мы помолчали, — Да, это не то, что цынга, — еще разъ попытался было я запугать смѣлую барышню.
Она какъ-то снисходительно улыбнулась и проговорила:
— Я знаю.—И тутъ же обратилась ко мнѣ съ просьбою передать предсѣдателю губернской управы о ея непремѣнномъ желаніи отправиться на эпидемію.
Я обѣщалъ ей, при чемъ выразилъ увѣренность, что просьба ея навѣрное будетъ удовлетворена, тѣмъ болѣе, что желающихъ отправиться на чуму пока очень мало; между тѣмъ земство не можетъ, конечно, не принять во вниманіе ея дѣятельности по борьбѣ съ цынгой.
— Благодарю васъ,—проговорила она, какъ нельзя болѣе довольная, и протянула мнѣ руку.
Лицо ея вдругъ оживилось, свѣтившееся въ глазахъ грустное чувство исчезло, она кивнула мнѣ головой и легкой, быстрой походкой направилась къ выходу.
Помню, какими изумленными взглядами проводили молодую дѣвушку присутствовавшія при этой сценѣ
разныя чуйки и поддевки, помню, какъ одинъ изъ присутствовавшихъ, покачавъ головой, сказалъ:
— Ну, и смѣлая же барышня!.. На рѣдкость.... Чумы, вишь, и той не страшится...
— Храбрая! — убѣжденнымъ тономъ и съ явнымъ одобреніемъ произнесъ какой-то усатый пиджакъ, и многозначительно добавилъ:—Отважная барышня!..
Видимо, они и не подозрѣвали о существованіи такихъ „храбрыхъ" барышень, такихъ „смѣлыхъ“ молодыхъ людей, которые всегда готовы явиться на помощь народу въ самыя трудныя и тяжелыя для него минуты и которые не остановятся ни передъ какой жертвой, ни передъ какой опасностью...
Печать, цензура и голодъ.
Изъ Сентемиръ мы переѣхали въ западную часть Самарскаго уѣзда, гдѣ побывали въ татарскихъ селахъ Старыя и Новыя Тюгальбуги, населеніе которыхъ особенно сильно страдало отъ голодовки и цынги. Затѣмъ мы снова вернулись въ Ставропольскій уѣздъ и посѣтили: Боровку, Абдулово или Среднюю Кандалу, Ертуганово, Чердаклы, Рѣпьевку или Архангельское и цѣлый рядъ другихъ селъ и деревень, лежащихъ между этими пунктами.
Здѣсь мы повсюду встрѣчали ту же жестокую, вопіющую нужду, особенно среди татарскаго населенія, встрѣчали множество людей истощенныхъ и обезсиленныхъ цынгой. Въ цынготныхъ больничкахъ и въ крестьянскихъ избахъ намъ постоянно приходилось наблюдать тѣ же самыя сцены, которыя я уже описалъ въ предыдущихъ главахъ.
Среди всѣхъ этихъ тяжелыхъ, удручающихъ впечатлѣній единственной отрадой было наблюдать дѣятельность лицъ, работавшихъ на голодѣ. Надъ оказаніемъ помощи населенію, страдавшему отъ голода и цынги, здѣсь энергично работали земскіе врачи, учителя и учительницы народныхъ школъ, нѣкоторые изъ мѣстныхъ помѣщиковъ и помѣщицъ. Но главный контингентъ работавшихъ на голодѣ соста-