– Глупенькая! Как я мог? Я же люблю тебя!
– Правда? – всхлипывая, спросила она.
– Конечно!
И тут подоспел врач:
– Что тут?
– Сергей Васильевич, посмотрите на её ноги, – попросил Алёша.
– Да что у вас, поветрие с ногами, что ли? – возмутился врач и занялся Машей. – Колосов, уйди, не мешай.
Но Маша вцепилась в Алёшины пальцы, вымазанные в крови:
– Не уходи.
– Не уйду. – Алёша крепко держал её за руку.
В помещении вздыбилась чёрная портьера, и, как ураган, ворвался разъярённый Штальманн:
– Колосов! Вообще охренел?! – орал он, перекрикивая музыку, сопровождающую рекламу на экранах. – Что ты себе позволяешь?! Это прямые эфиры! Прямые!
– Я в курсе, – спокойно поднял голову Алёша.
В комнату по одному зашли с недоумёнными лицами Летиция, Далан и Котэ. Штальманн размахивал руками так, будто собрался переиграть ветряную мельницу:
– Колосов, да ты понимаешь, что есть формат?! Ты обязан оставаться на сцене после песни, обязан! Хоть землетрясение, хоть теракт…
– Именно что теракт, – перебил Алёша и протянул Штальманну разбухшую от крови туфельку, начиненную острой металлической крошкой, с торчащим из стельки толстым, покрытым бурыми потёками гвоздём. Продюсер брезгливо взял туфлю за каблук, взглянул и, передернувшись, отставил на металлическую конструкцию. Его гнев сразу утих:
– А как она в этом танцевала?
Алёша пожал плечами и снова взял за руку Машу.
– Я не хотела номер срывать, – тихо произнесла она. – Извините, подвернула потом ногу при падении. Встать не получилось. Никто бы иначе не заметил…
У Алёши по спине пробежали мурашки: она терпела этот ужас, только чтобы не испортить его номер? Невероятно! Горло перекрыл ком от переполняющих грудь благодарности, восхищения, изумления. «Отважный маленький Одуванчик!» – думал Алёша, а сердце колотилось безумно. Коснувшись губами её пальцев, он чуть слышно шепнул: «Спасибо, ты…», но не нашёлся, что сказать, просто сжал Машину ладонь. Непрошеные слёзы проступили в уголках его глаз.
– Профессионализм, – задумчиво вставил Далан.
– Не профессионализм, а идиотизм, – буркнул доктор. Обработав раны перекисью водорода, он пытался теперь пинцетом достать из стопы танцовщицы мелкую стружку. – Кошмар какой! Не знаю, за что хвататься… Кто-то хорошо постарался. Теперь тебе танцевать долго не придётся.
– Неделю? – спросила Маша, скривившись от боли.
– Какую неделю?! – проворчал Сергей Васильевич. – Дай бог, чтобы ты в лодыжке связки не разорвала, а то придется гипс накладывать. Судя по всему, растяжение точно есть. Как минимум. Сейчас повезём в травмпункт.
Летиция сунула нос в туфлю и отпрянула: