О, да ты еще не знаешь, каким именно образом!
Говорить этого вслух Маргарита не стала. Иногда можно послушать мужчину, особенно если он говорит толковые вещи.
— В общем, наберешься сил и защитишь себя сама. А я буду рядом, вроде как батарейка.
— Лишь бы не сдохла батарейка, — пробормотала она.
— Пока вроде все нормально. Если что изменится, я тебе скажу. Я, знаешь ли, тоже не ищу, как помудренее покончить с собой. Ну что едем?
И кто бы от такого отказался? Нет, он положительно лучшая еда в ее жизни.
Нарушил ли Алекс конвенцию? Честно ли поступил с нею? У нее и у самой не было ответа на этот вопрос. Никогда не было. С тех самых пор, как однажды он явился в их дом.
Они давно уже жили вдвоем с сестрой. Та небольшая рента, что они получали со своего поместья, почти полностью уходила на оплату докторов. Только вот доктора не могли даже толком сказать, отчего чахнет Виктория. И уж точно помощи от них было мало.
Наверное, надо было сдаться. Никто не вечен, а медицина не всесильна. Но Маргарита и тогда в свои семнадцать не любила сдаваться, не хотела и не желала.
Алекс внушал ей трепет с первого дня знакомства. Приезжий, чужак, говорят, что богат, но со странностями.
Странностей хватало. Он не был хорош собой, и даже интересным собеседником его нельзя было назвать. Но была в нем какая-то магнетическая притягательность, настолько сильная, что все местные дамы, и замужние, и совсем еще юные, в его присутствии менялись в лице, начинали поправлять прически, смотреть загадочно и говорить цитатами из письмослова, который, как известно, непревзойденный источник мудрости.
А у Маргариты, когда она его видела, леденело в груди. Он и привлекал ее и отталкивал. И она даже не могла понять, что больше. Наверное, все же больше отталкивал. Ей было страшно.
Впервые они встретились на приеме у миссис А., на одном из тех благотворительных мероприятий, на которые приходилось являться, даже если совсем не хотелось. Иначе пойдут разговоры.
Она уже и не вспомнит, кто их представил друг другу. И вообще плохо помнит тот вечер. Бойкая, живая, уверенная в себе — она словно потерялась. Отвечала невпопад, была рассеянна и все время искала его взглядом. Зачем? Она не знала. Словно привязанная следила за ним. А внутри разливалась пустота. Ни мыслей, ни чувств.
Он подошел к ней лишь в конце вечера. Попрощаться. И это тоже было как в тумане. Она и сама не помнила, как пригласила его, но пригласила же, это точно, иначе бы он не смог прийти. Ни один из них не может…
И вот он воспользовался этим приглашением и сидит сейчас в ее гостиной, не слишком богато обставленной, и смотрит на нее своими пронизывающими ледяными глазами, и говорит вкрадчиво, тихо, но так, что невозможно не слушать.