Эрос расплылся в улыбке от уха до уха.
— Зевс запретил стрелять мне, но позабыл забрать лук и стрелы, так что кто-нибудь мог бы сделать всё за меня.
Гермес едва не подпрыгнул. Вот же оно, решение, прямо перед ним.
— Так чего мы ждём? Я это сделаю.
— Я тебя опередил. Уговорил Ориона. Дело пошло.
— Ориона? Но как тебе удалось?
— Орион в последнее время такой доверчивый. Наверное, только и думает, как бы переспать с Артемидой. Не волнуйся, от него проблем не будет.
— Но почему ты меня не попросил?
Эрос покачал головой:
— И что, рисковать, чтобы Зевс наказал тебя, если узнает? Нет уж. Думаю, будет лучше, если Орион примет удар на себя.
— Умный ход.
— Видишь, теперь всё будет хорошо.
— Но шторм. Ты ведь знаешь о шторме?
Эрос кивнул:
— Боюсь, здесь мы ничего сделать не можем. Я могу только надеяться, что Зевс примет верное решение и успокоит бурю сам, если Тритон не сумеет вернуть свои силы вовремя. Так как Зевс этот шторм вызвал, он сможет его развеять.
Взгляд Гермеса устремился к земле, и он заметил, что грозовой фронт теперь ещё ближе к Восточному побережью.
— Я бы не был так уверен. Ты ведь знаешь, как серьёзно Тритон относится к своим обязанностям. Я не удивлюсь, если Зевс даже пальцем не шевельнёт, чтобы унять шторм. Разве может быть наказание лучше, чем объявить Тритона неудачником и в любви, и в работе?
Тритон поставил ногу в приоткрывшуюся щель, прежде чем Джонатан, новый медработник Софии, успел захлопнуть дверь перед его носом.
— Я не уйду, пока не увижусь с ней.
Джонатан резко распахнул двери и встал в проёме, уперев руки в бёдра. Но это Тритона не напугало. Ничего не напугало бы. Он пришёл, чтобы поговорить с Софией, и, во имя Зевса, он с ней поговорит.
— Она не хочет тебя видеть. До тебя не доходит?
— Она должна меня выслушать.
— Чтобы ты наврал ей ещё больше? Ты недостаточно сильно ранил её?
— Ранить? Я здесь не для того, чтобы её ранить. — Нет, он пришёл, чтобы рассказать Софии правду, несмотря на то что боги давали клятву держать своё существование в секрете. Им было запрещено открываться перед смертными. По воле Зевса, потому что он считал, что взаимодействие с людьми неизбежно приведёт к возвышению одних богов над другими, а следовательно, к интригам и предательству, которых и без того хватало на Олимпе. Смертные должны были и дальше верить, что греческих богов не существует.
— Уйди, или я вызову полицию.
— Это не тебе решать.
— Да ну? Может, тогда мне стоит сообщить им тот факт, что пока ты тут играл в медработника, я потерял неделю и даже не понял, как это случилось, никаких воспоминаний не осталось. Весьма странно, не находишь?