– Доброе, – отозвалась мама.
Камэла достала хлеб и масло и теперь, стоя у стола, делала бутерброды. Перед ней уже дымились паром две чашки горячего чая. Я села на табурет, тот самый, на котором вчера сидел непомерно огромный для этой маленькой кухни Дарклай.
Мама протянула мне бутерброд, и наши глаза встретились. И я мгновенно поняла – настал момент разговора. Но, поджав губы, Камэла отвела глаза, взяла следующий кусочек хлеба и принялась аккуратно намазывать его маслом. Я отпила глоток чая и снова обожглась. Так было всегда, когда нужно было обсудить что-то важное, а я пыталась скрыть от родительницы свои истинные чувства.
– Как ты? – Мамин голос сбился на последнем слове, руки, держащие бутерброд, мелко задрожали.
И сразу накатило понимание пережитого и вместе с ним все: страх, боль, потерянность, бессилие – шипящая ядовитая смесь из эмоций столь сильных, что ты в мгновение оказываешься на грани сумасшествия. И как же хорошо, что яркие силуэты кричащих призраков эмоций сейчас были смазаны огромной тенью лорди, стоящего за моей спиной.
– Нормально, мам. Сейчас уже нормально. – Получилось немного хрипло, но мама и так уже все поняла. В ее глазах, смотрящих на меня, искрились слезы.
Я прокашлялась и, проглотив подступивший к горлу комок, шумно выдохнула.
– Я думаю, не стоит больше водить карапузов в этот детский садик. – Первые слова дались с трудом, но чем больше я говорила, тем легче становилось. – Постараюсь сегодня узнать о садах Верхнего района. Денег должно хватить. Позже может получиться и самим туда перебраться. Присмотрим квартирку подешевле…
Мамина рука легла на мою. Пришлось замолчать.
– Что вчера произошло? Что с малышами?…
Глаза в глаза, как на допросе. Ни единого шанса для отступления. Ох уж эта многолетняя моя практика лжи во благо…
И поэтому, не моргнув глазом:
– Какие-то богатеи бездетные пытались незаконно усыновить. Ну, ты знаешь. Такое часто бывает. Особенно с неоформленными малышами. Но Дарклай уже разобрался. Со всеми.
– Космос благослови этого иноземца, – с чувством прошептала мама и стерла слезу с раскрасневшейся от волнения щеки. – А я уже успела надумать всякого.
Камэла встала и засуетилась возле плиты.
– Нужно как-то отблагодарить Дарклая. Как ты думаешь, он согласится с нами поужинать? – повернувшись, спросила растерянная и взволнованная женщина.
Я молча кивнула, удивляясь, насколько все легко обошлось. Но удивляться было чревато последствиями, к маме могла в любую секунду вернуться ее прежняя наблюдательность, поэтому я щелкнула по монитору коннектора, включая устройство.