, как это бывает с возрастом. Эллен, жившая с мужем Марком всего в двадцати минутах от матери, виделась с ней постоянно. Они были близки, а вот Жюль, что называется, покинула родовое гнездо и уехала в город, хотя иногда казалось, будто в другую страну. Лойс и Эллен ездили в город редко. Хеквилл сильно разросся. Теперь тут были два тайских ресторана и книжный магазин-кафе. Жюль вспомнила, как Эш выбралась сюда на выходные, чтобы оправиться от потери Гудмена. Вспомнила, как беспощадно глумилась над своим городком, и теперь, много лет спустя, устыдилась собственного поведения.
Лойс Хэндлер все эти годы как могла поддерживала порядок в доме на Синди-драйв, но он все-таки нуждался в покраске, и почтовый ящик висел так же криво. Представляя себе, как мать каждый вечер приходит в пустой дом, Жюль чуть было и в самом деле не сгребла ее в охапку и не спросила, как она с этим справилась. Но они уже собрались на кухне, и Лойс готовила обед из продуктов, купленных в магазине органических продуктов. Он появился в городе недавно — «слава богу», как сказала Лойс.
— Мам, ты теперь на органике? — спросила Жюль.
— Да. Это так удивительно?
— Да! — ответили обе дочери — обе девочки, как они мысленно называли себя во время своих нечастых встреч.
— В детстве мы питались одной только мороженой кукурузой «Зеленый великан», — пояснила Жюль.
— И консервированными персиками «Либби», — добавила Эллен, и сестры переглянулись и засмеялись.
После обеда мать захлопотала в подвале, а Жюль и Эллен остались мыть посуду на кухне. Эллен удачно вышла замуж: детей нет, маленький уютный дом, ежегодный отпуск на Карибах.
— Чем планируешь заняться, если с терапевтической практикой так и не сложится? — спросила Эллен у Жюль.
— Не знаю. Пока прощупываю обстановку. Но в скором времени придется что-то решать.
— Жаль, что с лагерем не вышло, — сказала Эллен. — Я помню это место. Видела, как там носятся дети.
— Кажется, первое лето в лагере превратило меня в настоящую зазнайку, — отметила Жюль. — Прости, если вела себя по-идиотски, — добавила она с неожиданным для себя чувством. — Если хвасталась не переставая. Прости, если заставляла тебя завидовать.
Эллен схватила со стола тарелку и аккуратно поставила ее в слот посудомоечной машины цвета авокадо, которая стояла тут со времен их юности.
— С чего бы мне завидовать? — спросила Эллен.
— Ну, я ведь постоянно трепалась о своих друзьях, о лагере, о Вулфах и все такое. Понимаешь, я думала, ты поэтому меня как бы недолюбливала.
Эллен ответила:
— Нет, я тебя как бы недолюбливала потому, что была как бы стервой. Я ко всем так относилась, не замечала? Мама очень обрадовалась, когда я наконец-то съехала. Марк порой дразнит меня и говорит, что я включаю режим «первосортной стервы», и тогда я пытаюсь брать себя в руки. Но вот такая я, и ничего тут не поделаешь. Так что не переживай, я никогда тебе не завидовала.