- Герцогиня Оттон обещала этот танец мне! - мягкий, бархатный голос пронёсся сквозь толпу разряженных вельмож и отозвался в сердце Оливии, будоражащей волной почти забытых воспоминаний.
Мужчины медленно расступились, пропуская вперед светлого Владыку Ноэринна, от белых одежд которого лилось яркое серебристое сияние.
- Seya elme la metya mi yalume, Eathari?* (Кажется, мы не закончили в прошлый раз наш танец, Eathari?)* - эльф замер перед Оливией, лаская тёплой улыбкой её лицо. – Ты ведь не против, Kethavel? - подчёркнуто вежливо поинтересовался Элл, переведя взгляд с охотницы на мрачно глядящего на него в упор Касса.
- Если моя жена не против, - весомо сделав ударение на слове «моя» с такой же невозмутимой вежливостью ответил Владыке Касс.
Со стороны можно было подумать, что мужчины просто обмениваются установленным этикетом любезностями, но Ли буквально кожей чувствовала повисшее в воздухе напряжение и волны неприязни, проскакивающие между этими двумя подобно разрядам молний.
- Какими тропами светлого Meletyalda занесло в наши темные края? – не удержался от язвительного вопроса Касс. Заложив за спину руки, он вопросительно заломил бровь, ожидая от эльфа ответа.
- Тропами печали и грусти, Kethavel, - склонил свою красивую голову эльф. - Я был на могиле сестры. Магрид был так любезен, что сопровождал меня туда лично.
Касс напряженно вытянулся, сжал руки в кулаки, и на его смуглом лице неестественно-ярко засияли зелёные глаза.
- И как там? – голос мужчины стал сиплым и скрипучим.
- Красиво и тихо, - уставившись куда-то в одну точку на полу, проронил Элл. – Всё, как она любила.
Касс отвернулся и теперь, мужчины стояли в недвижимой тишине, избегая смотреть друг на друга.
- Я принес ей от тебя её любимые аквилегии, - тихо поведал Элл.
Касс удивленно воззрился на Владыку, а затем, тяжело выдохнув, произнес:
- Спасибо!
- Не за что, Kethavel, - эльф гордо расправил плечи, смерив герцога долгим пристальным взглядом своих пронзительно-синих глаз. – Я больше тебе ничего не должен.
Касс слегка нахмурился, разглядывая Элла со смесью подозрения и тревоги, понимая, что похоже эльф дал на могиле сестры клятву, и она каким-то образом касалась именно его.
- Я никогда и не считал тебя своим должником, Meletyalda, - хмуро произнес герцог.
Элл лишь загадочно сверкнул глазами, потом, развернувшись вполоборота, кому-то легко кивнул и, взяв Оливию за руки, широко улыбнулся:
- Le lilta amin Ollwë? Inye ola os sina, manen er elye cen.* (Ты потанцуешь со мной, Олли? Я мечтал об этом с той минуты, как ты вошла в этот зал).*