Автобус тронулся, потом мы в молчании ехали по сельской местности до какого-то поселка. Мы вышли там. На автовокзале мужчина указал на другой автобус, и мы снова ехали, все еще не зная, куда. В общей сложности путь занял около четырех часов. В конце концов, мы сошли в Сухин-Чжине, другом поселке в провинции Гирин.
Там нас ожидал сюрприз. Шаткая повозка, запряженная тощим и грязным быком, стояла у остановки. Я с беспокойством поняла, что мы уезжаем в деревенскую глушь. Между тем, женщина обещала нам комфортабельную жизнь с мужчиной, занимающим хорошее положение.
Забравшись в жалкое транспортное средство, мы черепашьим шагом двигались по грязной проселочной дороге, пока не достигли жалкой деревни под названием Ян Чан Чон. Понуро сидя на убогой повозке, мы поднимались по главной улице под любопытными взглядами деревенских жителей. Мы прибыли к месту назначения. Я с беспокойством оглядывала этот новый пейзаж, дома, которые должны были стать моим повседневным окружением.
На выходе из деревни дорога карабкалась на холм, и в наступающих сумерках мы наконец вышли к маленькой бедной ферме: несомненно, это и было наше новое жилище. Соломенная крыша, потрескавшиеся стены — из глины и булыжников. Уже стемнело, погода в тот день стояла пасмурная, и моя тоска при виде подобного зрелища усилилась. Я слышала в Северной Корее, что Китай — земля обетованная! И снова обнаружила, что приговорена жить в лачуге. Даже наша маленькая квартира в Ындоке была лучше этого.
С первого вечера мы поняли, что в этой семье мы нежеланные гости, и жизнь предстоит тяжелая, далекая от наших наивных мечтаний о безопасности и комфорте. Мы обнаружили, что крестьянин жил вместе со своими престарелыми родителями; они, согласно конфуцианскому закону, продолжали управлять фермой. Тот мужчина был третьим сыном в крестьянской семье с шестью детьми. Четыре брата и сестра уехали жить в город. Он всегда жил на ферме. Он был женат, но жена его сбежала. Я никогда не спрашивала, почему, но полагаю, что причины ее бегства угадала позже, судя по тому, как он с нами обращался.
Приехав на ферму, помимо престарелых отца и матери семейства, мы нашли там племянника и племянницу моего нового «отца». Дети носили грязную и убогую одежду, мальчик хромал, что добавляло картине еще больше неприглядных теней.
Старуха особенно плохо отнеслась к приезду новой невестки-иностранки. Она тут же дала нам почувствовать, что нас на ферме будут в лучшем случае терпеть и что мы должны ходить по струнке. В первый вечер она отправила нас спать в хлев, пристроенный к домику. Перед сном мы получили право вместе с семьей поесть жирной китайской еды. В молчании и сумраке, при слабом электрическом свете, я заставляла себя скрывать отвращение, неохотно поедая эту тяжелую неудобоваримую пищу. Ах, как мне не хватало хорошего корейского блюда с