! Жизнь здесь обещала быть настоящим мучением.
На следующий день наши страхи подтвердились: мы — всего лишь три пары рабочих рук для барщины, и нам предназначалось вкалывать в полях весь день под надзором старухи. Утром первого дня на ферме мы уже были на работе, пололи сорняки или сажали рис, картошку и фасоль.
В течение первых недель мы пытались действовать по правилам, стараться. Мы были разочарованы тем, что осели в таком непривлекательном месте, но выбора не было. Это было наше единственное средство улучшить условия жизни, выбраться из нищеты и избежать ареста на дороге. Итак, мы пытались влиться в семью, достичь согласия с тем человеком. Поначалу он тоже участвовал в этом. Он пытался немного защитить нас перед своей бранчливой матерью. Мы смогли переселиться на маленькую ферму и все вчетвером спали в одной из трех комнат, тогда как пожилые родители занимали самое дальнее помещение. Но когда приезжали братья крестьянина, нас просили вернуться в хлев. Преимущество членов семьи, частью которой мы, очевидно, не являлись.
Дом был грязный и обветшалый. В полу была система отопления, ондоль, но она работала на дровах, как в прошлые века. Для этого нужно было поддерживать огонь на кухне, где был единственный источник тепла в доме. И поскольку в саманных стенах зияли дыры, сквозь которые проходили потоки воздуха, зимой в доме царил ледяной холод: зима так же сурова в этой северной области Китая, как и в Северной Корее. Снегопады случались нечасто, но когда снег выпадал, он оставался лежать на земле долгие недели.
Старая мать семейства стала нам настоящим врагом: она часто делала грубые замечания, предписывала выполнять задания или терпеть ограничения, зачастую смехотворные. В ее глазах мы были всего лишь рабами, для которых слишком много чести даже в том, чтобы просто жить с ней под одной крышей. Так, однажды она заставила нас нарисовать на полу возле входа линию, которую мы, «кореянки», не имели права пересекать. Нелепое правило деспотичной старухи вынуждало нас делать большой круг, обходить дом, когда мы хотели выйти на улицу. Такой был способ заставить нас почувствовать наше низкое положение.
Ее сын тоже быстро забыл старания первых недель и постепенно устанавливал все больше запретов. Например, вечером, после дня тяжелой работы в поле, он не разрешал нам включать старый телевизор, чтобы посмотреть передачу: якобы из-за этого вырастет счет за электричество. Часто после ужина мы снова пробовали включить допотопный телевизор. Это был единственный момент передышки и развлечения за долгий трудовой день. Тогда крестьянин вставал и выключал телевизор перед нами. «Прибор испортится, если вы будете слишком много его смотреть!» — говорил он без малейшей иронии.