Кымсун возражала против опасного возвращения. По правде говоря, мать сомневалась, это я ее убедила, желая снова увидеть братишку любой ценой. Я так скучала по нему, он даже мне снился. Я беспокоилась о будущем, ведь он остался в руках бессовестного мужлана!
И правда, из нас троих я была ближе всех для брата. Пока мама и Кымсун работали в полях на ферме, я, как слишком слабая для тяжелой крестьянской работы, опекала ребенка и заботилась о нем. Я любила младшего брата; приближалось мрачное будущее, но я утешалась тем, что скоро увижу малыша.
* * *
Надо сказать, что мы не знали, куда идти. После нашего случайного побега в Чхонджине мы несколько недель провели в бегах. Силы оказались на исходе. Освободившись, мы снова тайком отправились прямо на север, к китайской границе. У нас по-прежнему была одна лишь мысль, только одна: бежать из родной страны навсегда. В Северной Корее была такая нищета, что наша скромная китайская одежда стоила маленькое состояние. Мы продали вещи и на эти деньги три дня кормились. Потом мы опять начали упорно, с энергией отчаяния осаждать границу.
Ощупью мы нашли брод на реке Туманган, такой уже знакомой. Но в этот раз удача от нас отвернулась.
Когда мы готовились перейти через реку, появился патруль. Нас отвели в барак пограничного поста на первый допрос; потом, на следующий день, перевели на военную базу поблизости. Допрос тяжелый.
— Ты направлялась в Китай? — бросает солдат.
— Нет, я пришла к реке по своим делам, это все.
Я лгу: он мне ни секунды не верит.
— Деньги у тебя есть? Откуда ты? — настаивает человек в форме.
Я не отвечала. Я уже привыкла к допросам и хорошо держалась. Допрос был жесткий, но солдат оставался вежливым, а это важно.
Приговор вынесен: мы будем интернированы в трудовой лагерь, где уже побывали несколько недель назад, после первого ареста. Все сначала!
Новый удар привел нас в отчаяние. Когда пришло время покидать базу, мама и Кымсун, плача, упали на землю и отказались двигаться с места.
Я немного растерялась, так как чувствовала, что они пытаются пробудить у офицера жалость, и не думала, что в этом можно преуспеть.
Однако сработало! Человек в форме испытывал сострадание, но чувствовалось, что он не знал, как с нами поступить. Наконец, после долгих колебаний, он дал нам понять, что мы можем идти. Видя, какие мы тощие, в нищенской одежде, военный, должно быть, решил, что у нас никогда не хватит сил, чтобы добраться до Китая. Тут он ошибся…
В тот же вечер мы снова испытывали судьбу на Тумангане. И снова посреди ночи нас настиг патруль. Потеряв голову, я бежала со всех ног и спряталась в соседнем свинарнике. Полиция меня нашла. Сценарий повторился: ночь на пограничном пункте, назавтра перевозка на военную базу, где мы опять столкнулись с тем же офицером. Он не питал никаких иллюзий и даже не пытался нас допрашивать. Он протянул нам две конфеты и позволил сбежать, посоветовав быть как можно осторожнее.