Позже, уже в спокойной обстановке, Кымсун мне призналась, что поначалу ей пришлось помучиться, ведь она приехала в Шанхай одна, не имея связей. У нее было недостаточно денег, чтобы выжить без работы. Она была вынуждена, за неимением лучшего, несколько ночей провести на вокзале, точно нищая. Но здесь есть работа, если ее искать. Она подсказала, как и мне устроиться на работу. В первую очередь надо было обязательно раздобыть фальшивые документы. К моему большому удивлению, оказалось, что в этом городе ничего нет проще. Повсюду валяются листовки, предлагающие фальшивые документы за скромную сумму в 100 юаней (меньше 10 евро). Достаточно позвонить по указанному номеру, принести фотографию (и деньги) — и оп, все готово. В ту пору идентификационные карточки были примитивны, и, как я понимаю, их было очень легко подделать.
Благодаря этому магическому средству я быстро получила место официантки в южнокорейском ресторане. Условия были куда лучше, чем в пекарне, люди симпатичные. Благодаря сестре я понемногу встала на ноги.
Однажды, через четыре месяца после моего приезда, Кымсун сообщила мне с радостью и сожалением:
— Мне позвонила мама. Она еще раз пыталась вернуться на ферму, повидать Чанг Цзяна… Все плохо обернулось. Маме плохо, она хочет приехать к нам.
Вот так мы снова собрались вместе. Моя мать, в свою очередь, обзавелась фальшивыми документами, и мы все трое поселились в одной комнате.
В Шанхае, городе в полном экономическом расцвете, мы начали новую жизнь. Кымсун первая адаптировалась и встала на ноги. И влюбилась в китайского парня! Я привыкала медленнее, зато в ресторане познакомилась с южнокорейской культурой. Это был мой первый контакт с нашими братьями-«врагами», и он прошел скорее удачно. Они говорили на нашем языке с другим акцентом, но ели то же, что и мы. Можно понять. В школе я учила, что Южная Корея — «прислуга американских империалистов», что она в любой момент может на нас напасть. В Шанхае я впервые могла составить собственное мнение. Я начала смотреть южнокорейские телепередачи, поскольку там было меньше рекламы, чем на китайских каналах. Я впитывала информацию, которой мне до сих пор не давали. И постепенно я стала фанаткой корейских передач, открыла К-Рор и музыкальные группы, ставшие звездами в Китае. Я всегда буду помнить мой первый музыкальный CD!
Главное, что улучшилось наше материальное положение. Моя мать то же нашла себе работу. Она стала дом работницей у двоих южнокорейских бизнесменов, которые работали в Китае и делили большой дом. Это были люди щедрые, и они очень обрадовались, когда нашли в Шанхае работницу, говорившую на их языке. Мама зарабатывала 800 юаней в месяц (примерно 160 евро тогда), что неплохо. Когда хозяева уезжали на родину в отпуск, они оставляли нам ключи от дома, чтобы мы могли там жить. Какой комфорт после трущоб, в которых мы жили семь лет… Однажды накануне Соллеаля, корейского нового года, они даже оставили нам стодолларовую купюру, прежде чем улететь в Сеул. Это был праздник!