Проваливаясь в сугробы, они брели среди вековых сосен, подпирающих небо, и камерой ловили снежинки. Сотни тысяч снежинок – белых парашютистов, чудесных странников, посланных небом на землю, – опускались им на ладони. Жданов опустил камеру и заметил, что согласен с Генри Торо, сказавшим, что воздух, в котором возникают снежинки, наполнен творческим гением; и вряд ли можно восхититься больше даже настоящими звездами, упавшими тебе на пальто.
Миллионы форм, но каждая снежинка – совершенное чудо. Неповторимое чудо. Татьяна вдруг подумала, что это напоминает любовь: миллионы раз звучала фраза «Я тебя люблю», стерлась, растаяла от ежедневного употребления, и все-таки всякий раз эти слова – абсолютное чудо. Так же как и любовь – миллионы любовных историй, миллионы мужчин и женщин любят друг друга, но каждая история любви уникальна.
– Я люблю тебя, – сказал Жданов, и Татьяна увидела, как с неба – распахни руки и сердце – к ней полетела самая прекрасная снежинка.
…В лесу была такая тишина, что, казалось, ее можно вспугнуть, потревожить даже звуком поцелуя.
…Вечером поехали в Москву. В пути, видя, что Андрей ничего не говорит и смотрит только на дорогу, Татьяна тоже молчала, словно боялась нарушить это установившееся молчание, как недавнюю лесную тишину. А когда въехали в город, Жданов вдруг признался, что специально возил ее в свой дом.
– Зачем? – удивилась Таня.
– Считай, что это была проверка на вшивость, – ответил Андрей в своей привычной, ироничной манере. – Я знаю, что ты избалована, любишь комфорт, потому и хотел показать тебе, какой я есть – без прикрас, в каких условиях я живу. Просто показать, что мы разные.
Татьяна не знала, что сказать. И эта тишина, в отличие от той – гармоничной, многозначной, наполненной тысячей чувств и смыслов, оказалась другой – гнетущей и напряженной.
Подъехали к дому. Остановив машину, Жданов бросил, глядя куда-то в пространство:
– У нас ничего не сложится. Думаю, лучше честно об этом сказать. Сейчас.
Она, конечно, не унизила себя прямым вопросом, но взглядом спросила: почему, Андрей?
Он понял, но ответил не сразу. После долгой паузы спокойно сказал:
– Ну, мы все-таки очень разные. Кто – ты и кто – я?! Боюсь, что у меня ничего не получится с женщиной с такой богатой фильмографией…
* * *
Утром Степан приготовил завтрак: сварил кофе, поджарил вкуснейшие сырники. Ольга со Славяной пили кофе (Славяна уговорила отца приготовить ей капучино вместо какао) и разговаривали. Цыганок крутился под столом, радуясь всему сразу: хозяевам, новому дню, перепавшему от Ольги сырнику, жизни.