Покинув Версаль, я больше никогда туда не возвращалась. Теперь эти величественные залы разрушены, и только воспоминания мои сохранились. Здоровой рукой я потираю кусок позолоченного металла как талисман, желая, чтобы он перенес меня назад, в то место и время, которого больше никогда, никогда не будет. Оно прошло, как вера, которая исчезает и которую никогда не вернуть.
– Спасибо, дорогие мои, – мягко благодарю я и, к ужасу своему, понимаю, что плачу.
– Ох, бабуля, не плачь!
Девочки напуганы, чувствуют неловкость. Они не знают, как реагировать на разворачивающееся перед ними зрелище. Слезы катятся по моим щекам, когда они, растерянные, прощаются, обещая заглянуть на следующей неделе, когда мне станет лучше. Я сама удивлена своим слезам, потому что не знала, что их столько осталось в моем высохшем, дряхлом теле.
После их ухода в комнате появляется моя служанка Софи и вновь закрывает портьеры. Она не ворчит и не бранит меня, не относится как к ребенку, просто промокает платком слезы и уходит, оставляя меня в темноте. В полумраке комнаты мои воспоминания оживают вновь и, словно перышки, летят сквозь года, чтобы опуститься на дно моей души. Я жду их, живу ради них, а что еще мне остается? В последние годы разум стал играть со мной шутки: образы и события из детства возникают в моем сознании как яркие и живые картины, будто это было вчера, а то, что случилось недавно, теряется в тени.
Когда я была моложе, мир казался мне черно-белым и я полагала, что Библия – лучшая книга, которая позволяет судить других. Теперь-то я знаю, что мир – это грозовое небо, заполненное бесконечными оттенками серого, что жизнь каждого из нас окрашена в свои тона и каждый устремляется по скорбной дороге, предначертанной ему Господом Богом и судьбой.
Сестры мои умерли, вскоре и я умру. И что тогда останется от их истории, от нашей истории, истории известных сестер Нель? Давние воспоминания о былых временах, легкие проблески узнавания, когда в памяти всплывают наши имена. Гробница в Сен-Сюльпис, сплетни о придворной жизни «тех времен» в последние годы в моде, как будто людям хочется вспоминать о том, что они так старательно пытались забыть.
Ходят по стране мемуары Ришелье, но мне кажется, что их писал не он. Да, он снискал дурную славу, но в душе был человеком рассудительным. Умер Ришелье в 1788 году, как всегда, все точно рассчитав. Он сумел насладиться всеми благами, которые предложил ему наш мир, и умер до того, как ему пришлось заплатить за это свою цену.
Я закрываю глаза и жду, что вновь увижу своих сестер. Вскоре из темноты ко мне приходят воспоминания, вспыхивают в темноте, такие яркие и живые. Я вновь со своими сестрами, в детской на четвертом этаже на Набережной Театинцев, в том времени, когда мы по-настоящему были вместе, прежде чем судьба и обстоятельства, злоба и жадность не разлучили нас. Я вижу Луизу, как всегда, спокойную и довольную; Полину, которая заставляет всех искать сокровища, но сама их никогда не прячет; Диану, такую веселую и игривую, смеющуюся над всем и всеми, она делает вид, будто кормит изюмом деревянных жирафов; и маленькую Марианну – умную, наблюдательную и в то время еще невинную. Я улыбаюсь им, они улыбаются в ответ.