«Кто ты, дива из блокбастера,
Шоу бизнеса жена,
Дайте, что ли, ей секс-мастера –
Страстотерпца ждет она».
Перечитав строфы своего сочинения на другой день, он понял, что кончился как творческая личность и уже со спокойной душой написал нечто восходящее и вовсе к замшелой библейской традиции:
«Ты из ребра,
Тушите свет,
Любовь — игра,
Которой нет».
Стоит ли говорить, что после этого он проделал обратный покаянный путь от опрощения к марихуане.
А вот европейская карьера Лены сложилась куда удачнее. Несмотря на сильнейшее искушение принять православие, она нашла в себе силы стать католичкой и, оставаясь дамой мирской, преподает иврит на курсах духовной лингвистики Тристиниатского аббатства. Мать аббатиса ее очень ценит и лично исповедует, что, конечно, большая честь для новообращенной.
Они общаются и неформально. Лена иногда рассказывает духовной матери о школе для особо одаренных детей в городе Пардес-Ольге, где она когда-то, после окончания АКИВы служила младшей надзирательницей. Аббатиса выслушивает эти истории всегда с большим вниманием и, что особенно интересно, всячески поощряет переписку Елены с учителем Фридрихом из Израиля.
В последнем письме, например, Елена сообщила своему старому знакомому, что аббатство изредка чем-то неуловимо напоминает ей кибуц на горе Кармель близ Хайфы, в котором она начинала свой жизненный светский путь, как ни крути, а в итоге приведший ее к Богу в Европу.
В ответ Фридрих пишет, что кибуцы и ему чем-то напоминают монастыри, но он никогда и ни с кем не делился этим наблюдением, поскольку считал это чисто своей личной заморочкой. «Как всегда оказывается, что в сущности ничего личного нет и ни одной, даже самой потаенной мысли не спрячешь, потому что всех посещают те же мысли и фантазии — от сексуальных до политических — что и тебя самого, — размышляет он в письме. — Выходит, инквизитору заведомо известны все мысли самого потаенного еретика, ибо абсолютно той же крамолой набита и его собственная голова — просто не может быть не набита. Следовательно, все решает воля, потому что в голове у меня полный набор самых праведных и самых нечестивых идей, всех истин и всех заблуждений, включая сексуальные и общественно-политические фантазии. Вопрос в том, что я сочту верным или, что я сочту необходимым сделать вид, что счел верным. Ты понимаешь?».
«А как же! — восклицает Елена. — Как бывшая еврейка, а ныне христианка я это очень даже хорошо понимаю. Израилю все равно кранты — не сегодня так завтра — да и ничуть его не жаль, по совести говоря. Разве он сделался страной для Бога или хотя бы для людей? А если нет, зачем он вообще тогда нужен, тебе в частности?».