— Морион в обрамлении из белого золота, — поведал продавец.
— Анна, — шепнула мне на ухо Канья, — морион — это вид горного хрусталя, из которого делают магические зеркала, с их помощью маги могут общаться между собой. Это дорогой и ценный минерал.
— Для верховного хранителя ордена Света пятнадцать золотых, — заверил продавец, глядя на Эрвина.
— Анна, тебе нравится? — поинтересовался Эрвин.
Мне они нравились, красивые, изысканные и в то же время величественные. Но как украшение, хоть и подходящее к моему наряду, они мне были ни к чему. Особой любовью к драгоценностям я никогда не страдала, а сейчас они не интересовали меня вовсе. А вот как вложение средств ордена, которыми я в случае необходимости воспользуюсь, очень подходили.
— Да, очень нравятся, — заверила я Эрвина.
Тот извлек кожаный мешочек из потайного кармана балахона и отсчитал монеты, с едва заметной улыбкой протягивая их продавцу. И я сразу надела на себя сережки.
Мы двинулись дальше по рядам. Вела меня Канья и в следующей палатки, где мы остановились, ее привлекло множество маленьких пузырьков.
— Ох, — воскликнула она, читая закорючку на одной из склянок с маслянистой жидкостью слегка золотистого цвета, — это же эфирное масло грифонового дерева!
— Большая редкость, — добавил Эрвин.
— Да, и оно потрясающе пахнет, — вздохнула Канья. — Позволите?
Она умоляюще посмотрела на продавца. Тот положительно покачал головой. Канья открыла пузырек и осторожно понюхала драгоценное эфирное масло, сморщив маленький носик, и тут же закрыла.
— Пойдемте скорее, пока я не стала умолять отдать мне его за смешные деньги, — с грустью проговорила она.
— Стой, Канья, — проговорил Эрвин, взяв девушку за руку, но тут же отпустил, — ты забыла? Орден в долгу пред тобой.
Эрвин хитро улыбнулся и взял пузырек у продавца.
— Сколько? — спросил он.
— Тридцать золотых, — ответил продавец.
Действительно, не дешевая вещь, даже я, не особо разбираясь в местных деньгах, понимала, что это не маленькая сумма.
— Хорошо, — невозмутимым тоном ответил Эрвин и отсчитал монеты.
Мы немного отошли в сторону от палатки, когда Канья повернулась к Эрвину.
— Эрвин, — елейным голосом пропела она и крепко обняла его, чмокая в щеку, но попала в уголок губ. Захлопав пушистыми ресницами, она одарила его нежным взглядом. — Спасибо, — пробормотала она, отстраняясь.
Я заметила, как у Эрвина немного порозовели щеки, уверена, он и сто тридцать золотых отдал бы за ее поцелуй. Интересно, Канья это тоже заметила?
Но спрашивать я не стала. Мы отправились дальше, рассматривая редкие товары. Но больше ничего не привлекло внимание. Да и Эрвина было жалко, он и так изрядно потратился.