Бини положил зубчатый нож, который держал в руке.
— Нет. Кто сюда полезет? Никто никуда не ходит. Кроме гвардейцев и… Ой, господи.
Парк проследил за взглядом Бини, который смотрел на висящий у него на шее значок.
— Господи, Парк.
Парк медленно поднялся, вытянул руку и ногу, потер бедро, определяя, нет ли перелома.
Он убрал пистолет в кобуру.
Бини упал на койку и опустил голову на руки.
— Черт, Парк. А я тебе столько наговорил. — Он поднял глаза. — То есть, ну, черт. Мы же были друзья.
Парк огляделся, нашел рюкзак Бини и протянул ему:
— Суй сюда все, без чего не можешь жить.
Они ехали прочь из гавани, любимый велосипед Бини лежал в багажнике вместе со шлемом, налокотниками и наколенниками, зажимами для штанин и галогенной лампой, вместе с одноместной палаткой и спальным мешком, прикрепленным к раме несколькими петлями эластичного шнура. Рюкзак располагался у Бини на коленях. Внутри находились его ноутбук, несколько дополнительных устройств, кучка флешек и карт, клубок зарядников, унция травы из Британской Колумбии, несколько чистых носков, велосипедные шорты и футболки, телефон, набор шелковых кальсон, толстый конверт с фотографиями его жены и письмом от нее, которое она просила распечатать после ее смерти, но он так и не смог его прочитать.
Парк помог Бини собрать вещи, он открывал ящики и выкапывал их из-под куч грязного белья по его указаниям, пока Бини переодевался в туристические штаны с отстегивающимися штанинами, футболку «Теквик» и пару высоких ботинок для горного велосипеда. Парк узнал нераспечатанный голубой конверт с потрепанными краями не потому, что уже видел его раньше, но потому, что однажды вечером почти год назад Бини описал его Парку. В годовщину смерти жены, необычно трезвый, он рассказал Парку о письме, пока они стояли в очереди в «Рэндиз Донатс». Он сказал, что старался его потерять. Не глядя засовывал в дальний угол ящиков, находил через несколько месяцев, совал в карман и оставлял его там, бросая штаны в кучу грязного белья, а потом они выпадали из корзины вместо того, чтобы несколько недель спустя оказаться в стиральной машине. На яхте Парк заметил, как конверт выглядывает из-под стопки велосипедных журналов, вытащил его и, не спрашивая, сунул в конверт вместе с фотографиями.
В машине Бини аккуратно скрутил косяк и показал его Парку:
— Не возражаешь?
Парк покачал головой; Бини затянулся.
— Ты собирался меня арестовать?
Парк внимательно наблюдал за едущей впереди машиной. Она виляла зигзагом по двум полосам, как будто водитель хотел в последнюю секунду свернуть направо на Оушн-авеню, но потом дернулся обратно на среднюю полосу, оседлав прерывистую белую линию и перегородив обе ведущих на запад полосы.