— Что ты наделала?! — как резаная визжит мать. — Он же свободный! Его нельзя убивать! Теперь нам прямая дорога в Дэбэр?! Тебе же нет пятнадцати! Значит, отвечать за тебя придется мне!
Наконец-то мамуля вспомнила, что я еще ребенок. Жаль, что запамятовала, когда пыталась подложить меня под этого жареного урода.
— Что делать?! Что делать?! Что делать?! — Акраба, словно заведенная, начинает метаться из угла в угол. — Куда эту тушу девать?! Мы же его из дома даже вытащить не сможем! Здоровый боров!
— Пусть здесь тухнет, — мрачно огрызаюсь я.
Мамулины паника и нервное мельтешение раздражают меня не меньше, чем валяющийся в комнате зажаренный труп.
Сижу без сил, прислонившись к стене, положив голову на плечо заторможенного Эвана, который неуклюже обнимает меня. Вообще-то я не люблю, чтобы ко мне кто-то прикасался, но Эван исключение. Только рядом с ним я чувствую себя спокойно, в безопасности. С ним, ну еще и с Анигаем.
Кстати, об Анигае. И где только моего непутевого братца носит?! Вечно его нет рядом, когда он нужен!
Мальчишка-альтаирец хоть и храбрится, но видно — сам держится из последних сил. Все еще не может отдышаться после перенапряжения. Похоже, в отличие от меня, выросшей в Катаре, где смерть приходит в дома чаще заезжих продавцов, Эван никогда раньше не видел так близко трупы. Ему явно не по себе.
— Надо что-то сделать с телом. — Эван первым нарушает затянувшееся молчание. — Твоя мать права. Лишние неприятности со стражами Дэбэра вам ни к чему.
— Конечно, я права! — визжит перепуганная Акраба. — Я всегда права! Ладно бы хоть каторжник был… Его никто и не хватился бы! А с этой тушей что делать прикажете?! Его Долбанутая истеричка-женушка уже завтра утром спохватится!
Мать никак не может успокоиться: мечется вокруг прожженного тела кузнеца, пытаясь понять, отчего тот все же умер. В какой-то момент любопытство Акрабы берет верх над истерикой.
— Как ты это сделала?!
Хороший вопрос. Но ответ мамочке вряд ли понравится. А уж стражам Дэбэра и подавно.
А вообще я просто поражаюсь! Мама спрашивает таким тоном, будто я только что не мужика заживо сожгла, а лепешку испекла. Вот уж кого точно видом обугленного трупа не испугать. И смотрит на меня как ни в чем не бывало! Она уже и забыла, что пыталась продать меня кузнецу. Интересно, в Акрабе вообще хоть что-то материнское есть?
С трудом поднимаюсь на ноги. Чувствую, как трясется все тело. Закрываю нос и рот полотенцем. Подхожу к еще дымящемуся трупу. Заглядываю внутрь дыры в животе.
Жуть!
Но кое-что мне все-таки надо сделать. Если у нас дома обнаружат труп — конечно, ничего хорошего. Но если в трупе найдут топливный кристалл — вот здесь уже точно пиши пропало. Потому, зажмурившись, засовываю руку в горячие внутренности несостоявшегося насильника. Брезгливо достаю кристалл, после чего бегу к бочке с талой водой. Тщательно мою кристалл. Не хочу прикасаться, зная, что на нем кишки этого урода.