Тут Павел взял недопитый стакан племянницы и прикончил и его тоже. Щеки музыканта порозовели, глазки заблестели. Мне показалось, или язык старшего из братьев Горенштейн слегка заплетается?
– Что ж, главное, что сейчас Аркадий успешный человек, глава семейного бизнеса. – Я щедро плеснула масла в огонь братской неприязни и соперничества.
– Да, но никто не знает, какой ценой, – пьяно хихикнул Шкарпетка.
– Простите? – нахмурилась я.
Слова прямо-таки пузырились на губах Павла, я видела, как маленькому мужчине не терпится поделиться со мной своей тайной. Я сделала нарочито незаинтересованное лицо, и Шкарпетка не выдержал:
– Я уже говорил вам, Евгения, что наш младшенький терпеть не может быть вторым? Так вот. Он готов на все, чтобы стать номером первым. Ради этого он и убил Бориса.
Я во все глаза смотрела на нетрезвого музыканта. Кидаться подобными обвинениями – это уж слишком!
– А, вы мне не верите? – грустно проговорил Павел. – У меня нет доказательств, но я точно знаю одно – мой брат Аркадий Горенштейн причастен к взрыву, унесшему жизнь Бориса и Танечки. Простите, я что-то устал…
Маленький мужчина откинулся на спинку дивана и через минуту уже мелодично храпел.
Я вернулась к дому. Вечер был по-летнему теплым, вся семья собралась за ужином в столовой на первом этаже. Сквозь распахнутые окна я видела затылки Анны и Вадика, изящные профили сестер. Аркадий сидел ко мне лицом, и я не могла оторвать от него взгляда. Горенштейн казался таким оживленным, таким обаятельным. Неужели этот человек хладнокровно убил собственного брата и его ни в чем не повинную жену, мать девочек? Нет, не верю! Однако, кажется, его брат Павел убежден, что так все и было… А кто знает Аркадия лучше, чем его старший брат? Однако нынешний глава семьи так любил племянниц! А ведь девочки были в одной машине с родителями. Лиза и Тина выжили каким-то чудом. Если Аркадий виновен, как он может каждый день видеть эти рыжие головки за своим столом, обнимать сестер за плечи, поздравлять их с днем рождения и выбирать подарки… нет, это клевета! Этого просто не может быть.
Однако Павел сказал мне: «Я точно знаю одно – мой брат Аркадий Горенштейн причастен к взрыву, унесшему жизнь Бориса и Танечки». Подобными обвинениями не бросаются, эти слова не объяснить ни ревностью, ни завистью. Для таких страшных обвинений должны быть основания…
Я не стала заходить в дом, до самого конца ужина простояла под окном, никем не замеченная. Вскоре вся семья вышла проводить Аркадия. Горенштейн был весел и беззаботен.
– А, Евгения, вот вы где! – воскликнул он, увидев меня. – Оставляю моих дорогих девочек на вас. Заботьтесь о них как следует.