Ун шарахнулся от внезапного треска веток справа, споткнулся о корень, как будто специально выставленный ночным деревом…
— А-а-а… Ух! Ой!
Не смешно. Да. И даже очень больно. Вот как теперь охотиться? Как доказывать, что уже не маленький?
Крутой песчаный откос привел на сырое дно оврага. Хорошо еще, не в болото и не в речку. Хотя, подумал Ун, если бы в речку — было бы не так больно.
— Эй, ты там живой? — раздался шепот сверху.
Ночью все слышно хорошо. Особенно — если человек говорит. Лес сразу выдает человека. Это зверя можешь не услышать, пока он не кинется на тебя. А человек человеку…
Песок с шорохом пополз под ногами невидимки. Слышно-то, вроде, слышно, да все равно ничего не видно.
— Где ты тут?
— Здесь, — буркнул Ун, пытаясь узнать по голосу. — Кто это?
Ему уже было наплевать на смех и на издевательства. Это будет потом, когда вернется в поселок. А сейчас просто очень сильно болела рука. Не нога, которой запнулся, а правая, самая нужная, рука. Она наливалась горячей тяжестью, и двигать ею было совсем нельзя.
— Я — Ерс. По-нашему — первый, значит.
Чужой! Правая рука дернулась к ножу, и Ун чуть не задохнулся от боли. Кричать при чужих нельзя. Только замычал, вцепившись зубами в край плаща. И еще слезы…
Все-таки ночью хорошо. Ничего не видно.
Мягкие руки нащупали его плечо. Потом легко обвели руку, а потом вдруг…
— А-а-а!
— Тихо, тихо! Все-все-все! Это был простой вывих! Я вправил.
— Убил бы тебя. Предупреждать же надо!
— А если бы предупредил — ты бы поддался?
Ну, правильно говорит. Конечно, не поддался бы. А теперь зато боль постепенно уходит. Нет, рука все равно болит, но уже можно шевелить ею. И даже можно достать нож.
— Я — Ун, — сказал он. — Это от Унус, первый, то есть, по-нашему.
Упала тишина.
— Эй, — осторожно прошептал Ун. — У меня нож есть, если что.
— И у меня есть нож. И еще у меня лук.
— А у меня — праща. Но мы же с вами не воюем, верно? Вы кто вообще?
— Луговые мы. С луга, что за рекой.
— За рекой. Далеко. А мы — лесовики. Охотники. С гоблинами вот воюем насмерть.
— И мы — с гоблинами! Каждый год — с гоблинами воюем. Гоблины страшные, но мы отбиваемся.
— Так у нас с вами мир, что ли? Мы, что ли, союзники, выходит?
Так в темноте ночного оврага познакомились и сразу подружились Ун и Ерс.
А как им было не подружиться? Возраст один. Рост — Ун примеривался — тоже примерно один. И первые в своих семьях. И в лес они пришли за одним и тем же.
— Наши пошли на гоблинов охотиться, — с тоской сказал Ерс. — А меня не взяли. Молод еще.
— И наши пошли на гоблинов… А мне хоть бы кого. Хоть зайца, что ли… Чтобы тоже — ночью. Чтобы добыча. Иначе ругать будут.